Сила ведлов

Говорящими камнями Найдара были два изумительных по своей красоте зелёных граната, два шестигранных кабошона с плоским дном. Размером они были попятнадцать сантиметров в поперечнике, толщиной в три сантиметра. Носил он своих мальчиков на груди, и именно с их помощью, а также двумя резцами из алмаза главный ведл племени Короткобородых изготавливал из самых различных видов камня охотничье оружие, инструмент и утварь. Митяй в своё время никак не мог понять, почему археологи так и не смогли найти ни одного наконечника для стрелы. А теперь узнал, что умерших ведлов сжигают в погребальном костре вместе с их говорящими камнями и те в огне просто рассыпались в пыль. При этом и все те изделия из камня, которые изготовил покойный ведл, тоже превращались в каменную пыль, несгоревшие кости тоже измельчали, а потом весь порошок, собранный в погребальные бурдюки, высыпали в ручьи и реки, чтобы Мать-Земля потом слепила ведла заново. Дагоны и те, с кем они соединили свою кровь, в один голос говорили, что очень мудрые ведлы после смерти обращались в пыль сами, без всякого костра, а после этого пылью становились все изделия из камня, которые они изготовили, а самые великие так и вовсе превращались в лёгкое золотистое облачко и улетучивались. Их Мать-Земля сразу же забирала в свою обитель, без лишних хлопот.

Ясное дело, что при таком раскладе в руки палеонтологов будущего не могла попасть ни одна косточка тех, кто являлся естественным переходным звеном от неандертальца к человеку, и ни одно их каменное изделие удивительной красоты.

С пристрастием следователя Митяй расспрашивал Найдара и других дагонов о том, как они тут живут, чем занимаются и о чём мечтают, открывая для себя массу новой информации. В частности, он понял, почему ведловство дагонов — а они в нём были великими мастерами — всё-таки постепенно сошло на нет и рассеялось. Всё объяснялось, скорее всего, тем, что дагоны так и не догнали одну простую истину — с помощью говорящих камней можно заставить двигаться любые камни и даже, более того, приманить к себе другие говорящие камни, заставив их подняться из-под земли, а не только собрав по руслам рек те, которые не были разбиты вдребезги тупыми валунами. Это для них не только явилось самым большим откровением, но и заставило все народы, жившие окрест, беспрекословно повиноваться каждому слову Великого отца камней Митяя Олеговича Мельникова. Он, в свою очередь, не бронзовел от такого преклонения, головка у него не кружилась, и даже, более того, очень жестко фильтровал свой базар и, прежде чем пошутить, всегда предупреждал, что его следующие слова будут шуткой, только шуткой и ничем, кроме шутки, они считаться не могут. А не то перестанут быть шуткой. В общем, великий эколог попросту старался доказать всем, что он в первую очередь их друг, а уже потом великий учитель и всё такое.

Митяю удалось сделать это довольно быстро, и после того, как плотина была построена, поблагодарив всех за героический труд и турнув куда подальше, он занялся созданием нового центра экономического развития. Нефть в этих краях имелась, полезных ископаемых, включая всякие руды, тоже хватало, но самое главное, под боком имелся Атлантический океан, в котором было растворено всё, вплоть до урана, а потому толковому ведлу ничего не стоило извлечь из океанской воды хоть чёрта лысого с хвостом и копытами. К тому же для нужд металлургии на его дне имелась прорва железных конкреций. В общем, с сырьём никаких проблем не было, а поскольку в этом регионе Центральной Африки от Сенегала на западе и до Судана на востоке проживало почти восемьсот тысяч человек — на севере Африки их жило впятеро меньше, а южнее и вовсе лежали практически безлюдные джунгли экваториального пояса, через которые можно было проехать только по рекам, — то Митяй, поговорив с вождями, заложил в этих краях пятьдесят семь городов, расположив их преимущественно вдоль водной транспортной артерии, и лишь до некоторых городов нужно было добираться на супершишигах. С планом строительства городов все согласились, и закипела большая стройка, но с учётом того, что на следующий год снова зарядят дожди. Правда, сухой сезон в двенадцатом году оказался слегка подмоченным. Пусть и не сильно, но хотя бы раз в две недели то там, то сям проливался освежающий тёплый дождь. Между тем замеры, сделанные на ледниках до начала сезона дождей, показали, что во время его они увеличились в среднем на полтора метра, что очень порадовало Митяя, но ещё больше его порадовало, что за весь последующий сухой сезон слой рыхлого льда уменьшился всего на восемьдесят пять сантиметров.