Сильмариллион

Тогда Тургон внял совету Хурина и Хуора, и созвав всех тех, кто оставался еще в живых из войска Гондолина, а также и немногих уцелевших из воинства Фингона, отступил к ущелью Сириона, а военачальники его Эктелион и Глорфиндель обороняли от врага правый и левый фланги. Но люди Дор-ломина прикрывали отступление, как пожелали того Хурин и Хуор, ибо сердца их противились тому, чтобы покинуть северные земли, и если не суждено было им возвратиться к домам своим, вознамерились они держаться до конца. Так искупили они предательство Улдора; так люди Дор-ломина в последнем своем бою покрыли себя неувядаемой славой, и из всех воинских подвигов, свершенных отцами людей на стороне эльдар, нет равного этому.

Вот так Тургон пробился к югу, и, выйдя из-под прикрытия Хурина и Хуора, прошел вниз по течению Сириона и ускользнул от врагов, и исчез в горах, сокрывшись от взора Моргота. Братья же собрали вокруг себя уцелевших воинов из дома Хадора и, пядь за пядью, отступили наконец за Топи Серех, так, что прямо перед ними тек Ривиль. Там остановились они, и более не отступали.

Тогда обрушились на них все ангбандские полчища, и поток запружен был мертвыми телами; враги окружили остатки войск Хитлума, и все теснее смыкалось кольцо — так морской прилив надвигается на скалу. На шестой день, когда солнце склонялось к западу и удлинились темные тени Эред Ветрин, Хуор пал, пронзенный отравленной стрелой, что впилась ему в глаз; а вокруг него беспорядочной грудой лежали мертвые тела доблестных воинов народа Хадора. Орки поотрубали им головы и свалили их в кучу — точно курган чистого золота в закатном зареве.

Хурин выстоял дольше других. Оставшись же в одиночестве, он отшвырнул свой щит и обеими руками взялся за топор, и говорится в песнях, что лезвие топора дымилось от черной крови троллей из дружины Готмога — и со временем затупилось; и всякий раз, как падал поверженный враг, Хурин восклицал: «Аурэ энтулува! Еще придет день!» Семьдесят раз издавал он этот клич; но наконец враги захватили его живым по повелению Моргота: орки вцеплялись в него когтями, и не разжималась хватка даже когда Хурин отсекал им лапы. Не убывало число врагов, и наконец Хурин пал, погребенный под тяжестью их тел. Тогда Готмог связал его и, насмехаясь, потащил в Ангбанд.

И вот солнце опустилось за море, и закончилась битва Нирнаэт Арноэдиад. В Хитлуме наступила ночь, и с Запада налетел ураган.

Моргот торжествовал победу: замысел его сбылся, причем в точности так, как хотелось ему, ибо люди подняли меч на людей и предали эльдар; страх и ненависть родились промеж тех, кто мог бы объединиться против общего врага. С этого дня сердца эльдар отвратились от людей, кроме лишь тех, что принадлежали к Трем Домам эдайн.

Королевство Фингона не существовало более, и сыны Феанора скитались по свету, точно гонимые ветром листья. Войска их были разбиты, союз распался; и поселились братья в диком лесном краю у подножия Эред Линдон, и, утратившие свое былое могущество и славу, смешались с Зелеными эльфами Оссирианда. В Бретиле, под защитой лесов, еще жили немногие халадин, и правил ими Хандир, сын Халдира; но никто из воинства Фингона, и никто из мужей дома Хадора не вернулся в Хитлум, и не было вестей ни об исходе битвы, ни об участи владык. Моргот же выслал в Хитлум восточан, состоявших у него на службе, отказав им в плодородных землях Белерианда, на которые зарились изменники; и запер их в Хитлуме, и запретил им покидать его пределы. Так вознаградил их Моргот за измену Маэдросу: позволил грабить и тиранить стариков, женщин и детей народа Хадора. Уцелевшие эльдар Хитлума отправлены были в северные копи и трудились там, как рабы: немногим удалось ускользнуть и скрыться в горах и чащах.