Сильмариллион

Так покончено было с властью Ангбанда на Севере, и пало царство зла; и из глубинных темниц вышли неисчислимые толпы рабов, не чаявших уже увидеть свет дня, и взорам их предстал изменившийся мир. С такой яростью столкнулись в битве воинства, что северные области западного мира раскололись на части, и в образовавшихся расселинах заревело море, и было великое смятение, и поднялся великий грохот и шум: реки иссякли либо изменили русло, вздыбились долины, а холмы были втоптаны в землю, и Сириона не стало.

Тогда Эонвэ, глашатай Старшего Короля, призвал эльфов Белерианда покинуть Средиземье. Но Маэдрос и Маглор отказались внять призыву и замыслили (теперь испытывая лишь великую усталость и отвращение) предпринять еще одну отчаянную попытку исполнить клятву: ибо они готовы были биться за Сильмарили даже с победоносным воинством Валар, даже стоя в одиночестве противу всего мира. И отправили братья послание к Эонвэ, повелевая ему выдать драгоценные камни, сработанные встарь отцом их, Феанором, и похищенные Морготом.

Но ответствовал Эонвэ, что сыны Феанора утратили былое право на творение своего отца через многие свои жестокие злодеяния: великие преступления свершили они, ослепленные клятвой, и худшим из них явилось убийство Диора и нападение на Гавани. Свету Сильмарилей предстояло теперь уйти на Запад — туда, где создан он был изначально; а Маэдросу и Маглору надлежало возвратиться в Валинор и там ожидать приговора Валар: лишь по повелению Владык Эонвэ мог передать вверенные ему драгоценные камни. Тогда Маглор хотел уже покориться, ибо тяжело было у него на сердце, и молвил он: «Не говорит клятва, что не вправе мы выжидать; может статься, в Валиноре все будет прощено и позабыто, и с миром вступим мы во владение своим добром».

Но отвечал Маэдрос, что, ежели возвратятся они в Аман, а Валар откажут им в милости, — клятва останется в силе, однако выполнить ее станет невозможным делом; и молвил он: «Кто знает, что за страшную участь навлечем мы на себя, если нарушим волю Властей в их собственных угодьях или попытаемся вновь развязать войну в их священном царстве?»

Но Маглор все колебался, говоря: «Если Манвэ и Варда сами не позволяют нам исполнить клятву, принося которую, мы призвали их в свидетели — разве не утрачивает такая клятва смысл?»

Однако ответствовал Маэдрос: «Но как докричаться нам до Илуватара, что пребывает за Кругами Мира? Ведь Илуватаром клялись мы в безумии своем, и призвали на себя Вечную Тьму, если не исполним своего слова. Кто сможет освободить нас?»

«Если никому не дано освободить нас, — молвил Маглор, — тогда, воистину, Вечная Тьма — наш удел, все равно, сдержим ли мы клятву или нарушим ее; однако меньшее зло содеем мы, нарушая».

Однако наконец уступил он воле Маэдроса, и братья стали держать совет, как отобрать им Сильмарили. Изменив внешность, под покровом ночи явились они в лагерь Эонвэ, пробрались туда, где хранились Сильмарили, перебили стражу и захватили сокровище. Тогда весь лагерь поднялся против них, и братья приготовились умереть, защищаясь до последнего. Но Эонвэ не позволил убивать сыновей Феанора; и ушли братья, и никто не поднял на них руки; и бежали они далеко прочь. Каждый взял себе по Сильмарилю, ибо рассудили они так: «Один для нас потерян, и остается два, а из всех братьев выжили только мы двое: ясно, что судьба заставляет нас поделить наследство отца».

Но драгоценный камень ожег руку Маэдроса невыносимой болью, и понял Маэдрос, что истину рек Эонвэ, говоря, будто сыновья Феанора утратили былое право и клятва потеряла силу. Мучимый болью, охваченный отчаянием, Маэдрос бросился в зияющую огненную пропасть и так окончил свои дни; и отвоеванный им Сильмариль приняла в лоно свое Земля.

О Маглоре же говорится, что, не в силах выносить жгучую боль, он наконец бросил Сильмариль в Море, а после долго скитался вдоль морских берегов и слагал песни у кромки прибоя, терзаемый раскаянием и мукой. Ибо Маглор был искуснейшим певцом былых времен; превосходил его один лишь Даэрон из Дориата; но так и не возвратился дивный песнопевец к эльфийскому народу. Вот так случилось, что Сильмарили обрели наконец пристанище на долгие времена: один — в небесных пределах, другой — в огне, что пылает в сердце мира, а третий — в пучине вод.

В ту пору на берегах Западного моря началось великое строительство кораблей: оттуда целыми флотилиями эльдар отплывали на Запад, чтобы не возвращаться более в земли слез и войн. Под белоснежными знаменами вернулись ваньяр, и с триумфом вступили в Валинор. Но радость их победы омрачило новое горе: возвратились они без Сильмарилей из короны Моргота, и знали они, что драгоценные эти камни не будут найдены и не соединятся воедино до тех пор, пока не погибнет и не возродится вновь мир.

Достигнув Запада, эльфы Белерианда поселились на Тол Эрессеа, Одиноком острове, откуда взорам их открывался и запад, и восток; оттуда плавали они и в Валинор. Они получили прощение Валар, и вновь обратилось к ним благоволение Манвэ, и телери простили давнюю обиду, и клятва была предана забвению.