Сильнее боли

– …ты перестанешь верить в дружбу, — скривила губы Галя. — А если бы это была машина твоей любимой женщины, ты перестал бы верить в любовь. Так, да? Хватит разводить мелодраму, пойдем. Или стой тут и сокрушайся над вероломством друзей. А я пошла, меня сын ждет.

Тарас вспыхнул и чуть было не ляпнул насчет любимой женщины все, что хотел, но Галя уже развернулась и зашагала к дому.

Тарас покосился на окна. Хоть солнце уже скрылось за лесом, свет в них не горел. Впрочем, было еще достаточно светло, но все равно неосвещенные окна давили на психику: через них ничего не увидеть отсюда, зато те, кто находился в доме, могли спокойно наблюдать за ними с Галей. И наверняка наблюдали.

Дверь, как и вчера, оказалась открытой. Зайдя внутрь, Тарас и Галина остановились и затаили дыхание. Дом встретил их тишиной. Абсолютной, а оттого тем более зловещей. Такой тишины не могло быть даже в пустом доме — поскрипывало бы рассыхающееся дерево, шептался бы в щелях ветер — хоть что-нибудь да было бы слышно. А сейчас дом затих. Затаился. Словно ему тоже стало интересно, чем закончится поединок между собравшимися в нем странными существами, называющими себя людьми.

И тут послышался плач. Даже не плач — похныкиванье. Тоненькое и жалобное. Галя рванулась к ближней двери. Распахнув ее, она вбежала в комнату, вытянув перед собой нож.

Хоть свет вечернего неба сквозь пару незанавешенных окон пробивался уже словно бы нехотя, все равно было видно, что в комнате почти пусто: диван вдоль одной стены, рядом стол с парой стульев, возле другой стены — шкаф. В углу — газовая плита с большим красным баллоном, над ней — шкафчики с посудой и продуктами, около нее — кухонный стол с дверцами. В другом углу старенький холодильник с распахнутой дверцей. Он был выключен и зиял пустотой.

Дверь в соседнюю комнату оказалась закрытой, и Галя кинулась к ней, потому что в этой никого не было точно. Но и в соседней, совсем маленькой полутемной комнатушке с единственным окном никого не оказалось. Там даже отсутствовала мебель — стояли у стен лишь какие-то коробки, мешки да ящики.

– Где?.. — выдохнула Галя, обернувшись к Тарасу. Глаза ее пылали отчаяньем и казались совершенно безумными. Ответить, глядя в них, «не знаю» было для Тараса абсолютно невозможным.

И он принялся искать. Заглянул в шкаф, но там, кроме невзрачной одежды, не оказалось больше ничего, а уж никого — тем более. Тогда Тарас подошел к кухонному столу, потому что теоретически лишь в нем еще мог поместиться четырехлетний мальчик.

Но, не дойдя до стола, Тарас вдруг остановился и уставился в пол. Затем присел и откинул край вытертого донельзя некогда зеленого коврика. Под ним оказалась квадратная крышка с железным кольцом.

– Он там! — вскрикнула Галя и бросилась открывать люк. Но Тарас успел раньше и первым ухватился за кольцо. Крышка легко поднялась и откинулась на скрипнувших петлях. Снизу пахнуло бензином и чем-то еще — незнакомым, но малоприятным. Запах, скорее, имел техническую природу, пахло не запасами съестного, которым, по логике, и было бы самое место в погребе. Тарас наклонился и заглянул в черное квадратное отверстие. Вниз уходили дощатые ступени, но до пола и стен слабый вечерний свет из окон не доставал.

Видя, что Тарас мешкает, Галя оттолкнула его и протянула руку:

– Дай зажигалку!

– Нельзя, — покачал головой Тарас. — Там, похоже, бензин.

Тогда Галя махнула рукой и решительно полезла в темноту.

– Погоди, — опомнился Тарас. — Я сейчас свет зажгу в комнате.

Он подбежал к стене и щелкнул выключателем. Вернулся к люку, в котором уже полностью скрылась Галя. Снизу раздался ее взволнованный голос:

– Костик, солнышко! Где ты?

– Мама! Мамочка!.. — послышался следом радостный, неуверенный голосок.

На сердце у Тараса отлегло, хоть он и понимал, что радоваться еще рано. Похититель не стал бы им делать столь щедрый подарок — просто так отдавать мальчика. Впрочем, вчера их тоже неожиданно оставили в покое, так что на обычную, пусть даже и преступную логику рассчитывать не приходилось. Но машина стояла тут, значит и неизвестный прятался где-то в доме. Или неизвестные. Дядя Макар и отец. Отец и Катерина. Валерка и кто-то еще… Вариантов существовало множество, но сейчас не столь важным было «кто», как очень важным являлось «где». А вот тут варианты как раз и не могли похвастаться изобилием. Собственно, их имелось лишь два: злоумышленники находились в чердачной комнате либо таились внизу, рядом с Костиком. А теперь — еще и с Галей.

Тарас вновь наклонился над люком, откуда слышались взволнованные голоса — детский и женский, — и позвал:

– Костя, с тобой есть кто-то еще?

– Ой!.. — пискнуло снизу, но Галин голос успокаивающе заговорил:

– Это дядя Тарас, не бойся, котеночек. Он хороший. — Потом Галя крикнула, обращаясь уже к Тарасу: — Ты чего ребенка пугаешь? Лезь скорее сюда. Костик связан, помоги мне.

Дважды просить о помощи Тараса было не нужно. Он быстро полез по ступенькам в темноту погреба.