Сильнее боли

Теперь все заоглядывались на пожилую шутницу. Женщина помоложе, сидевшая впереди нее, обернулась и укоризненно покачала головой:

– Все тебе неймется, Макаровна! Восьмой десяток доживаешь, а все одно на уме. Человеку плохо, а ты…

– А ты меня, Зойка, не учи! — взъерепенилась бабка. — За Колькой своим приглядывай лучше. Вот у кого на уме-то одно.

– А ты видела, да? Может, ты и его привечала? — Лицо упомянутой Зойки покраснело, глаза превратились в злобные щелочки. — Кабы не твои годы, я бы тебя сейчас так поучила, карга старая!

– Это кто карга?! — подскочила с сиденья старуха. — Это я-то карга? Это я твово кобеля привечала? Нужен он мне, лошак толстозадый! А сама-то чего все в контору бегаешь? Туды-сюды, туды-сюды — тока юбка и вьется! С Митрохиным шашни крутишь? Средь бела дня, ни стыда, ни совести!..

Тут Зойка загорлопанила в ответ, используя такие выражения, что Тарас готов был выпрыгнуть из автобуса на ходу. А когда к спектаклю присоединились остальные пассажиры, он невольно потянулся к форточке. Но тут автобус затормозил столь резко, что Тарас врезался лбом в спинку переднего кресла, а вздорная старуха Макаровна, стоявшая уже в проходе рядом с Зойкиным сиденьем, вообще покатилась кубарем к передней двери.

– А ну, молчать! — высунулся из-за перегородки водитель. — Ща высажу, будете орать!.. — Он бешено вращал глазами и топорщил куцые усики, что вкупе с изрядной плешью и маленьким, узким личиком выглядело очень комично.

В салоне тем не менее установилась относительная тишина. Только постанывала, поднимаясь с пола, Макариха.

– Ой, уби-и-ил иро-о-од! — завыла было она, замахиваясь на шофера, но тот так цыкнул на нее, завращав глазами, будто жерновами небольшой мельницы, что старуха тут же заткнулась и засеменила к своему месту, держась за ушибленную поясницу.

Тарас, воспользовавшись моментом, крикнул водителю:

– Скажите, пожалуйста, Ильинка скоро?

– Скоро, — буркнул тот. — Вон твоя Ильинка, видать уже.

– Откройте тогда двери, будьте добры, — попросил Тарас. — Дальше мы сами дойдем.

– Да куды ты-ы! — запричитала снова Макариха, быстро забыв про свои синяки-шишки. — К дохтуру ее везти надо!

Но Тарас цыкнул вдруг на старуху точно так, как водитель до этого, и вдобавок попробовал так же повращать глазами. Получилось, видимо, неплохо, потому что бабка сразу заткнулась и повернулась к окну.

Он подхватил обмякшую Галю и поспешил к выходу. А когда подошел к распахнутой двери, водитель вдруг заговорщицки подмигнул ему и поманил согнутым пальцем. Тарас неуклюже склонился к кабине, и шофер, привстав с сиденья, задышал на него табачным перегаром:

– Слышь, паря, ты бабу свою Катьке покажи. Вон он, дом-то ее, с краю как раз.

– Катьке?.. — рассеянно переспросил Тарас, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки.

– Катьке, — осклабился водитель, показывая редкие желтые зубы. И зашептал снова, чуть не касаясь Тарасова уха губами: — Ведьмачка она, Катька-то. Поможет.

А Тарас уже распекал себя самыми последними словами. Как же он забыл, что дом колдуна — самый первый при въезде в Ильинку? Как же он теперь пойдет под его окнами, да еще с такой приметной ношей?

Но отступать перед уставившимися на них сельчанами очень не хотелось. К тому же, подумал Тарас, можно дождаться, пока скроется автобус, и обойти деревню низом, за огородами.

Тут и водитель шлепнул его напутственно по спине:

– Не боись, паря!

И Тарас, решив последовать дельному совету, сошел в дорожную пыль.

* * *

Однако воспользоваться идеей насчет огородов он так и не сумел. Дождавшись, пока за автобусом уляжется пыль, Тарас перехватил поудобней Галю и сделал всего несколько шагов, как услышал вдруг сзади голос из прошлого сна:

– Ну, здравствуй, Тарас.

Он замер и, не оборачиваясь, произнес:

– Здравствуй, Катя.

Катерина обошла окаменевшего Тараса и встала перед ним. Она выглядела точно так же, как во сне: струились по плечам каскады черных волос, мерцали янтарные искры в зелено-рыжих глазах. Но печали в них было куда больше, чем радости.

У Тараса сжалось сердце. Не от страха уже — от восторга, восхищения, от целого водопада нахлынувших чувств, где перемешалось прошлое и настоящее. Но главным среди них было чувство вины. И за то, что предал когда-то свою первую любовь, и еще — за недавние мысли о том, что Катерина могла быть сообщницей в грязных делах.

Тарас был готов сгореть от стыда, но смог только опустить взгляд в дорожную пыль.

– Ты не рад меня видеть? — спросила Катя.

– Рад, — сказал Тарас и все-таки поднял глаза. — Очень.

– Я тоже. — Катя смотрела на него не моргая. Непонятно, что она пыталась увидеть в его глазах. Может быть, отблески прежнего чувства? Или хотела убедиться в искренности его слов? Но она все-таки моргнула и перевела взгляд на Галю. — Что с ней?

– Не знаю. Стало плохо в автобусе. Потеряла сознание, но как-то странно… Тело словно не живое, только головой двигает. Ты ей можешь помочь? Водитель сказал…

– Пойдем ко мне, — перебила Катя. — Я посмотрю.

– Но… — Тарас похолодел от мысли, что встретится сейчас с колдуном.