Сильнее денег

До захода солнца оставалось еще часа два, и мне пришло в голову, что можно позвонить Люсиль и сказать ей, что выход из положения найден. Неожиданное появление Уэста здорово выбило ее из колеи. Не дай бог, в самый последний момент, когда я вот-вот замету все следы, она сорвется и наделает каких-нибудь глупостей.

Трубку сняла Люсиль.

– Говорит Чес, – сказал я. – Рядом с вами никого нет?

У нее перехватило дыхание.

– Никого. Что случилось?

– Хочу сообщить вам, что я нашел выход. Мне кажется, все должно выгореть. Все должно быть в порядке.

Наступила пауза. Я слышал ее прерывистое дыхание.

– Это вы серьезно? – произнесла она наконец.

– Вполне. Все должно быть в порядке. Мы оба будем вне подозрений.

– Что вы придумали?

– Это не телефонный разговор. Просто я хотел вам сообщить, что все улажу и вам больше не о чем беспокоиться.

– Понятно. – В голосе, как ни странно, не было никакой радости. – Что ж, очень хорошо.

– Так что постарайтесь обо всем забыть и отвлечься.

– Хорошо, – сказала она и повесила трубку.

Я хмуро слушал гудки. Ее реакция меня озадачила. Я-то ожидал, что она обрадуется, свободно вздохнет. А тут можно подумать, что я своим звонком ее только разочаровал.

Ехать к дому Сиборна пока было рискованно, поэтому я сел в кресло на террасе и стал под аккомпанемент невеселых мыслей наблюдать за заходящим солнцем. Только к половине восьмого наступила желанная темнота.

Я вышел из дома, сел в «понтиак» и поехал к дому Сиборна.

Первым делом я снял номера с «понтиака». Приходилось подсвечивать фонарем, к тому же проржавели гайки, но в конце концов я их снял. Потом прошел к гаражу Сиборна, открыл двери, захлопнул их изнутри и включил верхний свет.

С задним номером «кадиллака» проблем не было, и на его место я закрепил номер с «понтиака». Потом я обошел машину и стал возиться с передним номером. Тут дело было сложнее – все гайки здорово проржавели, – и мне пришлось повозиться.

Я лежал на спине, наполовину под машиной, и старался справиться с гайками, как вдруг услышал за дверьми какой-то легкий шорох.

Вдоль спины пробежал холодок. Зажав в руке гаечный ключ, я смотрел прямо перед собой, в черноту двигателя «кадиллака». До моего слуха доносился лишь слабый шелест накатывающегося на берег океана и вздохи ветра в листве. Я лежал не двигаясь, весь превратившись в слух, сердце гулко стучало в тишине. Ошибиться я не мог: звук был снаружи. Или просто разгулялось воображение?

Звук не повторялся, и я в конце концов решил, что мне показалось, поэтому снова занялся упрямыми гайками.

Я уже снял последнюю гайку, как вдруг услышал скрип: это скрипели двери!

Сердце мое подпрыгнуло до потолка: со своего места я видел одну дверь, и сейчас она открывалась! Это не мог быть ветер, я ведь, когда вошел, захлопнул двери. Это могло значить только одно: кто-то потихоньку пытался войти в гараж.

Я начал ужом выползать из-под машины, я уже почти выкарабкался и схватился за бампер, чтобы встать, как вдруг верхний свет в гараже погас и тут же широко распахнулись двери.

Луны еще не было. Я увидел чернильно-черное небо и десяток звезд. Ничего не соображая, охваченный паникой, я вскочил на ноги, держа в руке передний номер «понтиака».

В этот самый момент прямо перед глазами у меня что-то ярко вспыхнуло, и тут же снова воцарилась полная темнота.

На какую-то секунду я словно прирос к земле, мозг отказывался переварить происходящее, но тут я услышал, как кто-то убегает, и рассудок мгновенно вернулся ко мне – я понял, что произошло.

Кто-то специально подкрался сюда с фотоаппаратом и вспышкой и щелкнул меня около побитого «кадиллака» с номером от чужого «понтиака» в руках.

Во мне поднялась волна страха, смешанного с яростью. Я выскочил из гаража.

Мой фотограф уже бежал по дороге. Звук шагов раздавался довольно четко, и было ясно, что бежит мужчина. Я бросился за ним. Ярость мощным мотором гнала меня вперед, но путь преграждала темнота безлунного вечера.

Зато я отлично знал дорогу. Я знал, что в двух сотнях метров от моего дома есть густой, раскидистый кустарник вперемешку с пальмами. За этим кустарником начинается открытая дорога, и она так и остается открытой до пересечения с шоссе. И если этот человек пробежит мимо кустарника, я его поймаю, – не может быть, чтобы он бегал быстрее меня.

Я словно заяц несся по дороге. Добежав до кустарника с пальмами, я приостановился и, тяжело дыша, стал слушать. Вокруг стояла полная тишина, – значит, фотограф сбежал с дороги, надеясь укрыться от меня в кустарнике.

Конечно, это он звонил сегодня утром Люсиль, а потом и мне. Он собирается меня шантажировать. Теперь у него в руках фотография, которой вполне достаточно, чтобы упечь меня на десять лет, только он ее никому не покажет. Не сможет показать, потому что я против. Нет, я его не упущу, чего бы это ни стоило.