Силуэты. Еврейские писатели в России XIX – начала XX в.

Случай крещения Рашель Хин неординарный – он тоже связан с супружеством, только вот не с заключением нового брака, а с… прекращением старого, причём другого пути его расторжения просто не оказалось. [Заметим в скобках, что случай этот не единичный: известно, что позднее Софья Исааковна Дымшиц (1884-1963), намеревавшаяся выйти замуж за Алексея Н. Толстого (1883-1945), крестилась в православную веру, дабы расторгнуть брак с прежним супругом-иудеем]. Вот и Хин приняла католичество, и её брак автоматически распался: браки между католиками и евреями не признавались ни католической церковью, ни русским законом. Почему же она крестится именно по католическому обряду? Если учесть, что католический прозелитизм карался в России лишением собственности, не говоря о заключении в монастырь, покаянии и прочих мерах увещевательного характера, такой её выбор трудно назвать случайным.

Американский литературовед Кэрол Бэйлин отмечала, что Хин ни разу не обращается к католицизму в своём дневнике. На самом деле это не так. Писательница восторгается в дневнике католическими обрядами, в которых видит «мягкое, таинственное, надземное». И вспоминает Рим, «длинные складки и драпирующие фигуру белые, лиловые и пурпурные мантии, шлейфы, закрывающие ноги и дающие иллюзию чего-то скользящего по земле, и возносящиеся туда, ввысь – моления о нас, грешных. Сухие, бритые, точёные черты, тонкие, изящные, благословляющие руки, благочестиво склонённые гордые головы». Очевидно и то, что европеизм Хин был в значительной степени замешан на Франции, с её католическими духовными ценностями, затверженными ею в Коллеж де Франс и Сорбонне.

Интересно, что вслед за ней крестился и Онисим: чтобы получить право сочетаться браком с католичкой, он должен был перестать считаться евреем и стал протестантом. Обвенчаются же Рашель и Онисим в городке Толочине, «у старого ксёндза», в 1900 году.

И вот что примечательно: христианин Гольдовский, казалось, сразу должен был бы освободиться от существовавших для евреев-адвокатов ограничений и приобретал возможность разом выйти из помощников в присяжные поверенные. Однако таковым правом он не воспользовался, давая тем самым понять, что в своём «романическом» крещении материальной выгоды не искал. И оставался в рядах помощников до самого конца 1905 года, когда все евреи-юристы, отбывшие пятилетний стаж помощничества, вышли в полноправные члены адвокатского сословия.

Тандем Рашели и Онисима оказался исключительно счастливым. Они идут по жизни рука об руку. Так у них повелось: Хин парит в эмпиреях, а прозой жизни занимается Стась (так она называла Онисима): ну можно разве доверить «небожительнице» Рашели покупку дома?! Да и достаток Гольдовский приносил семье немалый.

Ведь адвокатом он был более чем успешным и наряду с защитой бесправных неимущих брался за политические и выгодные экономические дела. Современники говорили о нём как об «утомлённом деньгами и славой Гольдовском». Он и впрямь защищал интересы крупных магнатов в приобретении прав на доходные концессии, в частности, лоббировал строительство железнодорожных веток Транссибирской Магистрали. Гольдовскому удалось через суд сохранить недвижимость за бывшим Директором Департамента полиции, либералом и юдофилом Алексеем Лопухиным (1864-1928), подвергнутым обструкции, поскольку он обвинялся в государственной измене: выдал эсерам тайного агента полиции, пресловутого Евно Азефа (1869-1919).

Хин принимала деятельное участие во многих политико-культурных проектах мужа. Интересен сборник «Против смертной казни» (М., 1906) под редакцией Онисима Борисовича. Помимо выступлений на эту тему российских корифеев Владимира Соловьёва, Василия Розанова (1856-1919), Сергея Булгакова (1871-1944), Петра Кропоткина (1842-1921), Василия Немировича-Данченко (1845-1936) и др. Гольдовский вознамерился представить в нём общественное мнение всей Европы, выраженное её признанными авторитетами, знаменитыми учёными, писателями и политическими деятелями: Октавом Мирбо, Георгом Брандесом, Анатолем Франсом, Фредериком Пасси (1822-1912), Эмилем Лораном (1852-1930) и др. И здесь же опубликован выразительный рассказ Рашели Хин «Она придёт!», живописующий навязчивые кошмары и нравственные мучения одного неумолимого судьи, не способного самолично выполнить им же вынесенный смертный приговор.