Сильвестр

– Но, если я напишу продолжение, в котором Уголино погибает, тогда все поймут, что он просто не может быть вашим прообразом, – подчеркнула Феба. – Особенно, если я посвящу роман вам. Это не будет иметь для вас никаких последствий, поскольку я могу подписаться просто «автор».

– Превосходная идея! – кивнул Сильвестр. – Одно из тех высокопарных посланий, где большими буквами в заглавии будут написаны мои имя и титул, а дальше последует Милорд, как вы предпочитаете меня называть, потом несколько страниц, на которых очень часто будет встречаться «ваша светлость» и восхваления…

– Я об этом даже не думала! Наверное, мне пришлось бы долгие недели ломать голову, о чем же написать, ведь кроме вашего высокомерия…

– Прекратите называть меня высокомерным! Если когда-то это и было мне свойственно, что я лично отрицаю, то теперь, после встречи с вами и Томасом, я избавился от него окончательно. – Сильвестр замолчал, повернулся к двери и прислушался. – А это, если я не ошибаюсь, Томас! Легок на помине! Вам не кажется, Воробей, что он первый должен нас поздравить? Он ведь так старался соединить нас…– Герцог Салфорд приоткрыл дверь. Томас Орде только что вошел в дом и начал подниматься по лестнице. – Томас, загляните в библиотеку. Я хочу вам сообщить одну интересную новость! – добавил герцог, глаза которого радостно загорелись при виде пышного букета цветов в руках юноши. – Будьте любезны, объясните, что это такое?

– Да так, ничего, – грубовато ответил Том, краснея. – Я увидел эти цветы и подумал, что ее светлости они могут понравиться. Она вчера вечером сказала мне, что скучала в Чансе по весенним цветам.

– Вот как! Значит, приударяете за моей матушкой? Надеюсь, вам не придется быть моим отчимом.

– Так шутить нельзя! – с большим достоинством ответил Том.

– Ты абсолютно прав! – похвалила Феба Тома, когда тот вошел в библиотеку. – Цветы – приятный знак внимания. Миссис Орде обязательно бы похвалила тебя за это.

– Именно это я и… О, клянусь Юпитером! – воскликнул Том, переводя вопросительный взгляд с Фебы на Сильвестра.

– Да, вы угадали! – кивнул герцог Салфорд.

– Замечательно! – заявил юноша, пылко пожимая ему руку. – Давно не испытывал такой радости. Особенно приятно узнать об этом, учитывая то, что ты, Феба, вела себя как последняя дура. Я вам обоим желаю огромного счастья! – После этих слов юноша обнял Фебу, посоветовал научиться вести себя прилично и тактично стал откланиваться.

– Вы найдете ее светлость в гостиной! – любезно сообщил Сильвестр. – Но цветы следует сейчас дарить не моей матери. Позвольте напомнить, что вам следовало бы помириться с леди Ингхэм.

– Да, я помирюсь с ее светлостью, конечно, но позже, поскольку она терпеть не может утренних визитеров! – ответил Том.

– Означает ли ваш ответ, что вы струхнули? – подзадорил его Сильвестр. – Передайте леди Ингхэм, что когда уходили из моего дома, я собирался писать лорду Марлоу и просить у него руки его дочери. С этой новостью можете ничего не бояться! Ее светлость кинется вам на шею!

– По-моему, это очень удачная мысль! – сразу повеселел Том. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я на самом деле расскажу ей это?

– Ради Бога! – охотно согласился Сильвестр и вернулся в библиотеку, где нашел свою возлюбленную, не сводящую с него сердитого взгляда.

– Из всех гадостей, которые вы сказали…

– Милорд! – прервал ее Сильвестр.

– …эти слова самые невыносимые! – провозгласила Феба. – Прошу вас, ответьте, с чего вы взяли, что бабушка будет довольна?

– Ну, а что мне еще остается думать, когда именно ваша бабушка предложила мне подумать о вас, как о моей жене? – парировал Сильвестр. В его глазах таился смех.

– Бабушка?

– Какая же вы однако недогадливая! Кто же еще, по-вашему, послал меня в Остерби?

– Вы хотите сказать, что приехали в Остерби по совету бабушки?

– Да, но с крайней неохотой, – ответил герцог, чтобы позлить Фебу.

– О!.. Тогда… тогда, когда вы послали меня к ней… Сильвестр, вы невыносимы!

– Нет, нет! – торопливо покачал головой герцог Салфорд, вновь обнимая девушку.

Потом Салфорд с невозмутимым видом хладнокровно заглушил все протесты Фебы длительным поцелуем. Возмущенная до глубины души невеста, очевидно, полагая, что герцог слишком глубоко погряз в пороках, чтобы его можно было исправить, отказалась (на время во всяком случае) от всяких попыток указать ему на все его прегрешения.