Синдром Минотавра

– Это ты можешь сделать и без меня, – фыркнула Афродита. – Напои ее зрелым вином, и она твоя.

– Э, нет, – погрозил ей пальцем Дионис, – я хочу, чтобы она пошла со мной по своей воле, а еще лучше по любви.

– Глупец!

Афродита зашлась в смехе.

– Ты бы поторопился, – просмеявшись, сказала она. – Царская дочка танцует от радости, потому что и про ее честь юноша афинский нашелся.

– Лжешь, – Дионис схватил богиню за горло.

Он заскрежетал зубами от гнева. Афродита не на шутку испугалась.

– Что ты хочешь от меня? – спросила снова она.

– Пусть Ариадна меня полюбит, – сказал Дионис.

– Зачем она тебе, она же некрасива? – Афродита потерла горло – теперь синяки от пальцев Диониса несколько дней будут украшать ее белоснежную шейку. Надо придумать какое-нибудь оправдание. Не скажешь же, что отказала богу в помощи в любовных делах. Засмеют же на Олимпе – богиня любви не смогла влюбить девчонку в Диониса. А как она может это сделать, если ее сердце еще не готово любить, оно как нераспустившийся бутон розы. Но придет и ее время.

– Хоть ты и богиня любви, но в самой любви, а также в женской красоте ты ничего не смыслишь, – рассмеялся Дионис. – Эта девушка в сотни раз красивее тебя.

Афродита обиженно поджала губы.

Зря он так сказал – коварней обиженной женщины нет никого на свете.

Глава 13

Наше время.

Маленькая однушка в центре города.

– Тебя чем-то расстроит телефонный звонок? – спросил Филимон.

Они обнаженные лежали под простыней, тесно придавшись друг к другу.

– Я тебе не понравилась в постели. – Равнодушно сказала Ариадна.

Раньше такого вопроса она не произнесла бы – воспитание не позволило. Но последнее время с ней происходило нечто странное – с посторонними она стала выдавать себя за стервочку, изображая при этом, что сильна характером. Но в данную минуту она вдруг осознала, что заигралась – никакая она не стерва, а маленькая испуганная девочка, которая хочет спрятаться за бравадой.

– Прости, – сказала Ариадна и под простыней провела прохладными пальцами по животу Филимона. – Мы разговаривали про сознательное и бессознательное.

– Сублимация – это лучше и легче, чем просто тихо сходить с ума от осознания собственной никчемности и неспособности что-то поменять.

– Что? – не поняла его Ариадна.

– Я говорю о сублимическом восприятии, – произнес он.

– Кто ты?

Ариадна зажмурилась, боясь услышать ответ.

– Я? – Филимон растерялся и не нашелся сразу, что сказать. Повторить свое имя по паспорту? Глупо. Назвать профессию по диплому? Еще глупее. Рассказать ей, чем он занят по жизни на самом деле? Глупость в квадрате.

– Всякий раз, когда я оказываюсь с женщиной наедине, мне становится ее жаль буквально после пары минут общения, – продолжил он, немного помолчав. – Вру. Не всегда. Но очень часто. И всякий раз хочется убежать от нее подальше. Только поэтому я до сих пор не развелся с женой, с которой, кроме детей, нас в сущности больше ничего не связывает. Мы с ней боимся оставаться один на один. Когда она дома, я стараюсь куда-нибудь улизнуть под благовидным предлогом. Укладываю детей в постель и в клуб, например. Или бесцельно слоняюсь по улицам, иногда езжу на автомобиле.

– Я уже задавала вопрос – почему вы не разведетесь? – спросила Ариадна. Ей не хватало только мужских откровений. Но с другой стороны, она первая начала ему изливать душу, теперь ее час подставлять жилетку, – Вам обоим стало бы легче.

– А я уже отвечал тебе на него, – хмыкнул Филимон. – Брак создает иллюзию стабильности и защищенности. Опять же, чем сильнее мужчина женат, тем он лучше. По крайней мере, так кажется окружающим. И вокруг женатых мужчин не только моего возраста, и пусть они лысоватые, с брюшком, и отдышкой, вьется гораздо больше молоденьких девушек, да и не очень молоденьких барышень, разочаровавшихся в замужестве, чем вокруг холостяков, пусть и разведенных.

– Можно задать бестактный вопрос? – усмехнулась Ариадна. Безрадостную картину нарисовал лежащий рядом с ней мужчина. – Сколько тебе лет?

– Уже тридцать пять… – вздохнул он. – Вот-вот начнется кризис среднего возраста. Придется свою темно-синюю лошадку сменить на алую – пусть девушки обращают внимание уж если не на меня самого, то на автомобиль хотя бы.

– А пока обращают на тебя? – съязвила Ариадна.

– Пока да, – ответил Филимон, не заметив или сделав вид, что не заметил, сарказма в ее голосе. – А кто ты? Почему меня так влечет к тебе? Ты же не красавица…

– Нет, – кивнула Ариадна.

– Хромаешь… У тебя вздернута верхняя губа…

– И это есть, – согласилась она.

– Но меня непреодолимо тянет к тебе, – хмыкнул Филимон.

– Тянет, значит, – фыркнула Ариадна.

– Есть такое, – покачал он. – А знаешь, почему? В тебе нет притворства и кокетства, присущих многим. Ты не играешь, ты живешь. Глядя на других девушек, складывается такое впечатление, что будто их изначально запрограммировали, как роботов, что они обязательно должны нравиться, прислуживать, ну и растить детей. И обязательно замуж, без этого вообще никак нельзя. Порой спрашивают об этом при первой близости. А почему?