Синдром отката

– Птиц, – криво усмехнулся Микьель. – И, откровенно сказать, это только одна из множества претензий. Кроме этого, конструкция ворот гавани, предлагаемая проектом MOSE, грозит нарушить экологическое равновесие на дне Залива. Пострадает популяция моллюсков на нескольких гектарах. И так далее. Всякий раз, как что-то такое обнаруживается, ЕС начинает процедуру по борьбе с нарушениями.

– Слышала об этой процедуре, – сухо заметила Саския.

Здесь требовалась осторожность в высказываниях. Микьель жаловался – и весьма обоснованно – на Европейский союз, его утомительно мелочные правила и бюрократические процедуры. Хватало евроскептиков и в Нидерландах, и в последнее время их голоса звучали все громче. Королеве следовало держаться осторожно, не высказываясь ни за Евросоюз, ни против.

– Некоторые утверждают, – продолжала она, – что это в самом деле не самый быстрый и не самый эффективный процесс. Но другие возражают, что подобные вещи необходимы для защиты… ну, хотя бы птиц.

Тут в разговор вступил новый голос – звонкий голос молодой женщины, появившейся из вагона «амтрак».

– А вы бывали в нашем Заливе? Там же от этих чертовых птиц не продохнуть!

– Моя сестра Кьяра, – представил ее Микьель.

– Пожалуйста, присоединяйтесь к нам! – пригласила Саския.

Кьяра села рядом с братом. На нее, как и на него, приятно было посмотреть: одна из тех семей, где все красавцы. Брат и сестра быстро и значительно переглянулись, словно обмениваясь мыслями.

– Что бы ни думала ее величество о Европейском союзе в глубине души, здесь она представляет страну – давнего и устойчивого члена ЕС, так что давай не будем ставить ее в неловкое положение, – проговорил Микьель, не сводя глаз с Саскии.

– Разумеется, – согласилась Кьяра. – Прошу прощения.

– Если бы вы слышали, что говорят о законах Евросоюза некоторые мои сограждане, – рассмеялась Саския, – то не боялись бы задеть мои чувства.

– И все же вам удалось возвести эти колоссальные сооружения, защищающие от штормов! – воскликнула Кьяра. – Я видела Масланткеринг – это поразительно! А нам даже пару ворот построить не дают!

– Потому что там в этом нуждается вся страна, – вставил Микьель.

– Верно, – согласилась Кьяра. – Мы ругаем ЕС, но в сущности ЕС – только молот, которым они бьют по нам.

– А кто здесь «они» и кто «мы»? – поинтересовался Виллем; он только что возник, словно из ниоткуда, и присел рядом с Саскией. Виллем мог быть здесь очень полезен: он умел сглаживать острые углы.

– «Они» – вся остальная Италия, которой на Венецию плевать, и наши местные «зеленые». «Мы» – те, кто хочет, чтобы Венеция простояла еще хотя бы пятьдесят лет. Они в каждом нашем плане находят сотню нарушений и отправляют документы в Брюссель. Дело застопоривается. Море поднимается все выше, мы ничего не можем сделать – у нас связаны руки; а они гордятся своей добродетелью! – И Кьяра возвела глаза к потолку и молитвенно сложила руки, словно девочка перед первым причастием, наглядно изобразив ханжество итальянских политиков.

Микьель вздохнул, перебросился с сестрой несколькими словами по-итальянски, а потом добавил:

– Если говорить откровенно, большую роль играет коррупция.

– Вы даже не представляете какую! – вставила Кьяра.

– Я слышал, что с MOSE у вас уже были проблемы, – сочувственно заметил Виллем.

– Просто представьте себе: строительство началось в 1987 году, а заработали ворота только в 2020-м, – пояснил Микьель.

– А к этому времени вся система безнадежно устарела! – снова вставила Кьяра.

– Лорд-мэр может рассказать вам нечто очень похожее о Барьере Темзы[50]

, – ответил Виллем. – Впервые заговорили о нем после наводнения 1953 года. Разговоры шли лет двадцать. В 1974-м начали строительство. А запустили его в 1982-м, когда вся конструкция уже морально устарела.

Кьяра покачала головой и уставилась в окно на проносящийся мимо ряд ветровых турбин, простирающийся до горизонта и синхронно мигающий красными огоньками.

– Мой брат слишком дипломатичен, – сказала она. – Раз он стесняется, я скажу. Барьерами в том или другом месте проблему не решить. Все эти политики слишком… – Она покрутила рукой в воздухе, снова обменялась парой слов с Микьелем и наконец остановилась на выражении: – Слишком консервативны. Подъем уровня моря – общая проблема, и решать ее надо в масштабах всей планеты.

– У нас особая связь с нашим городом, – заговорил Микьель. – Наша родина – именно Венеция. Не Италия. – Он пожал плечами. – Другие итальянцы, в Романье или в Тоскане, могут посмотреть на карту и сказать: «Подумаешь, Венеция! Крохотное пятнышко на карте. Если его потерять, Италия не погибнет, даже уменьшится совсем ненамного. Все знаменитые произведения искусства можно перевезти куда-нибудь повыше; можно даже разобрать по кирпичику собор Сан-Марко и Дворец дожей и заново собрать их на новом месте…

– Устроить евро-Дисней! – невесело усмехнулась Кьяра.

– Как Лондонский мост перевезли в Аризону[51], – подсказала Саския.

– Может, там и для Моста вздохов найдется местечко!