Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)

     - Поэтому фотосессия переносится с понедельника на среду. У тебя будет время, чтобы подготовиться.

     - Где пройдут съемки? - разнервничалась я.

     - В доме твоего отца.

     - Ты же не бросишь меня? - кинулась к Мэлу.

     - Поедем вместе. Ты справишься.

     - А если журналисты начнут задавать вопросы? Вдруг поинтересуются о нас с тобой? Что отвечать?

     - Успокойся. Это обычное фотографирование. Интервью не будет. О нем договариваются задолго до назначенного времени. Заранее составляют вопросы, заранее готовят ответы, которые проверяют цензоры и шлифуют специалисты по разговорной речи и дикции. Тебе останется заучить и повторить с репетитором.

     Ничего не скажешь, основательный подход. Никаких экспромтов и отсебятины. Наверное, и шутки разбирают по буковкам, чтобы звучали смешно и непринужденно.

     - А нас с тобой будут фотографировать? И почему журналисты не писали о нас?

     - Не так давно ты говорила, что не хочешь публичности. Что-то изменилось? - улыбнулся Мэл.

     Может быть. С одной стороны, не хочу, чтобы в нашу жизнь лезли репортеры и рылись в грязном белье, а с другой стороны, пусть все узнают, что Мэл - мой. Пусть знает вся страна - и Эльзушка, и Снегурочка, и прочие сливки светского общества.

     Я опять вскочила и забегала перед Мэлом:

     - Так... Пересмотреть гардероб... Обсудить с Вивой стиль и прическу... Съездить в переулок...

     Ему надоело мое мельтешение.

     - Иди сюда, - притянул и усадил на колени. - Теперь тебе не спрятаться от чужих глаз. Твоя жизнь изменилась. Ты не видишь волны, но не боишься смотреть людям в глаза. И пусть у вас с отцом натянутые отношения, согласись, он выжал из покушения максимальную пользу, не забыв о тебе.

     Соглашусь, - отвела я взгляд. Но отец сделал это, прежде всего, преследуя собственную выгоду.

     - Предупреждаю сразу: готовься морально. Тебе придется бывать на мероприятиях разного уровня и сталкиваться со своим отцом... и с моим тоже... и с Рублей. В следующее воскресенье запланирован концерт по случаю открытия Академии культуры. Не сегодня-завтра на твое имя придет приглашение.

     - Поеду только с тобой. Вместе. И сидеть будем рядом! - схватилась за Мэла как утопающий за соломинку. - Тебя ведь тоже пригласят, да?

     - Пригласят. Эва... - замялся он. - Здесь столица, а не курорт. Не успеешь чихнуть, а тебе уже приписывают янтарную чуму в последней стадии. Наверняка сплетни долетели и сюда. Зачем давать повод для слухов?

     - Ну и что? - заупрямилась я. - Пусть летают. Теперь неважно. Придумай что-нибудь, - прижалась к Мэлу и добавила жалобно: - Пожалуйста!

     - Ладно, - хмыкнул он. - Все равно скоро узнают.

     Я вздохнула с облегчением. Без своего мужчины - никуда.

     - Почему отец позвонил тебе, а не мне?

     - Потому что, - сказал Мэл со смешком. - Наверху не приветствуется, чтобы женщины принимали решения самостоятельно. За них решают родственники по мужской линии - отец, братья или муж. Конечно, в единичных случаях встречаются деловые дамы. Эти леди имеют бульдожью хватку и зарабатывают имя, шагая по трупам. Вообще-то за тебя отвечает отец, но он передал права мне, потому что мы с тобой теперь живем вместе.

     - Делитесь правами, а мне знать необязательно? - ощетинилась я. - Передаете из рук в руки как вещь?

     - Как сокровище, Эвочка, - уточнил он, заправив прядку волос за мое ухо.

     - Хорошо! - вспылила я. - Предупреждаю, что не стану молчать о заначках тётки-вехотки и расскажу Стопятнадцатому. И не буду спрашивать твоего разрешения!

     - Бунт на корабле? - усмехнулся Мэл. - Назло моим словам?

     - Не назло. Так совпало.

     И ведь нисколечко не вру. Точнее, не хочу признавать, что второе проистекло из первого. Каждый раз, когда взгляд падал на новую мебель, на душе скребли кошки, а заявление Мэла о женском бесправии, считающемся нормой в высшем свете, послужило катализатором, воспламенившим революционный настрой.

     - Жаль... - отозвался задумчиво Мэл. - Бесплатную лавочку прикроют, и тогда плакал наш диван с креслами. И плафоны. И стулья. Нас выпрут с четвертого этажа.

     Я закусила губу. Искушение было слишком велико, чтобы отказываться от общежитской квартирки, которая успела полюбиться мне, и от обещанного Мэлом комфорта. Комендантша, как всякий человек при казенной должности, держала нос по ветру и вела двойную бухгалтерию. Почему бы не воспользоваться её запасами, предложив взаимовыгодный обмен? Как говорится, ты - мне, я - тебе, и все довольны.

     А если бы я по-прежнему жила в швабровке? Там остался колченогий стул без спинки, трехногий стол, обшарпанная тумбочка - и всё. Как жить лопушкам вроде меня, которым нечего предложить тётке-вехотке? Как попасть на верхние этажи, и по какому принципу выделяют лучшие комнаты?