Sindroma unicuma. Внешние связи

Наверняка Марат приехал домой и обнимает родных, — предположила я, и от этой мысли заныло сердце. Каково сейчас на побережье? Стоят морозы или потепление, как здесь?

Перед глазами встала картинка из видений прошлого — проволока, будка, пес на толстой цепи, рвущийся из ошейника. Неожиданная вспышка высветила в памяти бревенчатый домик, дым из трубы, окошко, горящее огоньком в ночи, нетронутую белизну сугробов выше человеческого роста, отяжелевшие от снега еловые лапы и протоптанную узкую тропинку, ведущую к крыльцу.

— Спать пора, — поднялась я, чтобы скрыть накатившее волнение.

— Ой, Эвка, теперь уж не знаю, завидовать тебе или нет, — вздохнула девушка. — Как ты умудряешься быть спокойной? Меня на сто рядов перетрясло, хотя никуда не еду.

Как-как? Всего лишь выпила половину профессорских капель.

Воспользуюсь-ка моментом, пока соседка добрая.

— Аффа, ты не замечала что-нибудь подозрительное в нашем блоке? — спросила я, пока она умывалась у раковины.

— Например?

— Ну, не казалось, что за тобой подглядывают или подслушивают?

— С чего ты вдруг стала мнительной? — прищурилась Аффа.

— После того, как замок залили клеем, — выкрутилась я.

А что, вполне приемлемое объяснение фобии. Любой человек беспокоится о собственной безопасности.

— Висорически это вряд ли осуществимо, сама знаешь, — сказала девушка.

Знаю. Как правило, жилые и прочие важные помещения изолируют от подслушивания и подсматривания при помощи волн дешевым и широко распространенным способом — добавлением в отделочные материалы специальных компонентов, гасящих и отражающих направленные вис-возмущения. Другой вопрос, когда защитные функции отделочных материалов заканчиваются или истощаются, то есть облезает краска, отклеиваются обои или осыпается штукатурка. В частности, ремонт первого этажа, затеянный комендантшей, предполагал восстановление неприкосновенности студенческих жилищ, потрепанных многочисленными поколениями сменяющихся жильцов.

Что ж, остается надеяться, что свежая побелка в швабровке, измазывающая всё, что к ней прикасается, препятствует слежке через стены, а непрокрашенные островки на двери достаточно малы, чтобы просунуть в них вис-глазок.

— А технические средства? — не отставала я от соседки. — Например, камера или подслушивающий жучок в душе?

Аффа задумалась, а потом, покраснев, бросилась в указанное место. Мы обошли все уголки нашего закутка, и везде девушка замирала с закрытыми глазами на пару минут, втягивая носом воздух. Видимо, она тоже приняла близко к сердцу возможный шпионаж.

— Ничего нет, — заключила Аффа, когда мы вышли из пищеблока. — Выдохлась я с тобой, мнительной трусишкой. Руки дрожат, плечи болят.

— Афочка, прости! Будет отдача? Хочешь сиропчику, а? — засуетившись, я всучила соседке пару флаконов с витаминным концентратом.

— Может, и не будет, — пробурчала девушка, разминая шею. — Сама посуди, кому ты сдалась, чтобы оснащать наш задрипистый закуток шпионскими штучками? А замок поменять не мешало бы, — заключила, разглядывая свою дверь.

Пусть я бесстыже воспользовалась способностями Аффы в качестве следопыта, но от сердца отлегло. Стало быть, птичка невысокого полета не удостоилась повышенного внимания заинтересованных лиц, и они не стали следить за мной в бытовых условиях. Заинтересованным лицам хватило одноразовой слежки на машине, потому что я оказалась понятливой девочкой и не стала провоцировать недовольство высоких персон.

* * *

Не нужно вглядываться в темноту ночного неба, затянутого слоем туч, чтобы понять, где сейчас луна. За годы, прожитые в столице, Альрик досконально изучил зимний путь по небосклону: по скользящей, из-за угла соседнего дома за крышу другой высотки.

— Мир дому твоему. Как Инга и дети? — спросил в трубку.

— Инга передает привет. Макс и Алеф увлеклись препарированием земноводных. У Сибы режется верхний клык слева.

— Сочувствую.

— Переживем, не впервой.

— Луна растет.

— Без тебя знаю. Ты для этого позвонил? — спросил с ехидцей Айк.

— Нет, — ответил Альрик после недолгой паузы. — Появилась пришлая. И свободная. По доброй воле, на моей территории.

На том конце воцарилась тишина.

— Шутничок, — коротко хохотнул зять. — Врешь!

Альрик не ответил.

— Тогда готовься, — выдал пораженный Айк через некоторое время. — Скоро за ней придет рассвирепевший отец или пожалуют братья.

— Встречу с распростертыми объятьями.

— Ну-ну. Не покалечь будущих родственников, — хмыкнул зять. — И все же… Неужто сама пришла?

— Сама. Это предназначение. Судьба.

— Ишь как запел. Не узнаю тебя, Ал. И каково это? Я уж стал забывать, как было у нас с Ингой.

— Она смела и пуглива одновременно. Я слышу её запах, чувствую биение сердца как своё.

— Ладно, хорошо заливаешь. Нашел её? Кто она?

— Пока не знаю. Где-то здесь, в городе, рядом. Не могу определить точнее — тяжелые дни.

Айк понял: ярко, солнце слепит, обилие посторонних запахов и звуков, много лиц. Отвлекает. Зато ночами хорошо.

— Поди заблудилась, бедняжка, и ее к тебе, эгоисту, случайно забросило. Смотри, проищешь впустую, а она убежит к другому.