Синдзю

Поздно. Рот обожгла боль. Райдэн выплюнул сгусток крови и зуб. Дубинки плясали по всему телу. Он заплакал и упал наземь. Сверху навалились стражники. Райдэн лежал, подвывая, как раненое животное. Крики зевак звенели в ушах. Ему связали запястья. Веревки глубоко врезались в кожу. Стражники слезли и поставили его на ноги. Лестницы образовали загон. Дзиттэ уперся в спину.

— Иди! — гаркнул в ухо досин.

Скуля от боли и ужаса, Райдэн двинулся вперед. От стыда он низко опустил голову. Он знал, что увидит, если поднимет глаза.

Гордо восседают на конях ёрики. Маршируют досины. Стражники несут лестницы. В клетке плетется пленник.

Райдэн не раз развлекался подобным спектаклем. Вместе со всеми глумился над арестантом, вместе со всеми бросал в него камни. Теперь толпа издевается над ним. Камни летят в него.

— Это ошибка! — крикнул он, когда камень попал ему в бровь. — Я не убийца. — Он поднял умоляющий взор на мучителей. Душа ушла в пятки. Злобные рожи, безжалостные зенки, раззявленные рты, жаждущие его крови. — Пожалуйста...

Удар в спину:

— Заткнись!

Через некоторое время Райдэн обнаружил, что находится перед воротами тюрьмы. Как он здесь очутился, непонятно. Он похолодел от свежей волны ужаса.

Конвоиры принялись разбирать загон.

— Пожалуйста, не надо, не отправляйте меня туда, я не хочу туда, — забормотал борец. Он знал, что в тюрьме не дождется справедливости.

Райдэна не слушали. Его провели по зловонному коридору и впихнули в мрачную комнату. Он упал ничком. Грубые руки связали ноги. Дверь захлопнулась.

Райдэн перекатился на живот. Крошечная камера, высокие окна, решетки. Борец забился, пытаясь разорвать путы.

— Выпустите меня отсюда!

Никакого ответа. Изможденный, он сдался. Он лежал, тяжело дыша, обливаясь потом, который вскоре стал ледяным под пронизывающим сквозняком с улицы. Райдэн заставил себя думать. Нельзя ли подкупить тюремщиков? Если не удастся, единственная надежда на выживание — стойкость. Пытки обязательно последуют. Что бы с ним ни делали, нельзя сознаваться в убийстве. Райдэн призвал на помощь силу воли, которую воспитали в нем двадцать лет тренировок сумо. С радостью он почувствовал, что разум проясняется по мере того, как отступает страх. По жилам потекла храбрость, будто перед боем.

Дверь распахнулась. Вошли тюремщики. У каждого длинная палка и копье, за поясом кнут. Райдэн не обратил на них внимания, сосредоточившись на внутреннем мире. Пусть делают что хотят.

Один тюремщик закрыл дверь и встал около, опершись на палку. Другой — грубое животное, левый глаз запечатан морщинистым шрамом — навис над Райдэном.

— А-а, могучий воин, — насмешливо говорил кривой. — Лежишь на полу, словно грязная свинья. Ну-ка скажи мне правду, ты убил Ниу Юкико?

— Никого я не убивал. Не делайте мне больно, я хорошо заплачу.

Кривой расхохотался.

— Чем заплатишь? — Он рывком разорвал ветхое кимоно Райдэна, нашел кошелек и вытряс на пол три дзэни. — Этим? — Напарник хихикнул. — Хочешь, я докажу тебе, что великий Райдэн лжет? — предложил ему кривой. Он отставил палку и вытащил кнут.

Кожаная лента свистнула в воздухе, опустилась на Райдэна, но не вызвала крика.

— Я не убивал, — прошептал борец.

— Нет, убил, — возразил кривой. — Убил Юкико и Нориёси и бросил трупы в реку. Признайся!

— Нет.

Кнут вновь свистнул.

— Ты убил их.

— Нет.

— Да. Скажи: я убил Юкико, я убил Нориёси.

Снова и снова взлетал кнут, опять и опять звучало обвинение. Мир съежился до жуткой хари палача. Райдэн понял, за что его наказывают. За избиение борцов, за разгром тренировочного зала, чайных домиков и борделей. Но разве в этом лично он виноват? Это все его демон. А сам Райдэн совсем не плохой человек, просто неудачник.

— Нет... Не я... Не заслужил... Хороший человек... Настоящий самурай. Нет. Нет. — Слова с бульканьем вытекали из окровавленного распухшего рта.

Кривой взялся за копье.

У Райдэна не выдержали кишки и мочевой пузырь. Пол под ним стал скользким от крови, мочи и фекалий. Тем не менее на каждый удар он упрямо отвечал:

— Нет. Не убивал.

И кривой сдался.

— Крепкий орешек, — сказал он напарнику. — Похоже, он говорит правду.

Изувеченное тело Райдэна расслабилось. Надежда затеплилась в затуманенном болью мозгу: может, они оставят его в покое?

Напарник что-то пробормотал. Тюремщики покинули камеру.

— Милостивый Будда, — благодарно прошептал Райдэн.

Теперь он купался в слезах радости, ожидая освобождения. Но шло время, никто не приходил. Райдэн забеспокоился. Руки и ноги онемели от веревок. Хотелось помыться, выпить вина, наложить на раны лекарства.

— Эй, — прохрипел борец. — Вернитесь. Выпустите меня.

Дверь открылась. Вошли мучители. Улыбка кривого заставила Райдэна содрогнуться от ужаса. Дымно-металлический запах ударил в ноздри. Райдэн понял все.

— Нет! Только не нэто-дзэмэ! Не надо!

Кривой перевернул его на живот. Не имея сил сопротивляться, Райдэн молил о милосердии. Он рыдал и пускал слюни.

Копье распороло спину сверху донизу. Он заскрежетал зубами от жгучей боли.

— Пожалуйста, я заплачу сколько угодно... Я раздобуду... У-у-у!