Синдзю

В комнате накурено. Справа высокий прилавок вдоль длинной стены. В конце прилавка занавешенная дверь в кухню. За стойкой повар в синей головной повязке над кустистыми бровями. Он с замечательной скоростью нарезает полосками сырую рыбу, готовит суши и отпускает ее посетителям. Окубата стоит у прилавка спиной к кухонной двери и разговаривает с седовласым стариком.

Сано пристроился у прилавка в двух шагах от галерейщика. Пропахшие потом портовые грузчики прорычали приветствие и нехотя подвинулись, уступая место.

— Что желаете, господин? — спросил повар, не поднимая глаз от посверкивающего ножа.

— Чего-нибудь вкусного, — рассеянно ответил Сано.

Любитель Клубнички опустил заплечный мешок на пол.

Заламывая паучьи лапки, простонал:

— Да, конечно, это куча денег, и мы договаривались о другом. Но мне нужны деньги, причем немедленно.

Убого одетый толстяк что-то невнятно пробормотал. «Кто он? Ростовщик? Или очередная жертва шантажа?»

— Танцующая суши, лучшая в городе! — рявкнул повар и оттолкнул тарелку.

Блюдо, проскользнув по прилавку, остановилось точно перед Сано.

— Спасибо. — Сано ухватил шевелящуюся креветку палочками и, очистив, проглотил, в душе умоляя повара больше не встревать.

— Вам легко советовать: не тревожься, — пожаловался Окубата. — Вам не нужно спасаться бегством!

Сано доел креветки, не ощутив вкуса. «Ах, вот что означают вместительный мешок, просьба о деньгах, лодки. Любитель Клубнички перепуган до смерти. Что или кто гонит его из города? Может, господин Ниу? Может, галерейщик вместо гонорара увидел грозящий меч?»

Хриплое бормотание толстяка.

В ответ прозвучало:

— Так как насчет долга? Где деньги?

Повар швырнул Сано тарелки:

— Тунец и морской лещ!

Сано подал знак, что с него достаточно.

Толстяк достал из-под мешковатого плаща кошелек и передал Окубате. Сано нахмурился: уж больно белые и нежные руки у толстяка. Им бы держать не увесистый мешочек, а... Веер!

Знаменитый актер оказался великолепным мистификатором. С помощью накладок он изменил овал лица, благодаря парику постарел лет на двадцать. Подушки вокруг талии довершили дело. Кикунодзё преобразился до неузнаваемости. Если бы не руки. Их оннагата не догадался спрятать в варежки.

* * *

«Все когда-то совершают ошибки», — подумал Сано. Он отмел было икунодзё как подозреваемого. Теперь сомнения вспыхнули с новой силой. Актер солгал, заявив, что отказался платить шантажисту. Значит, мог наврать и про связь с замужней дамой. То есть не про связь, а про статус женщины. Не была ли это Юкико? Наверное, он убил ее и Нориёси потому, что боялся мести Ниу. Но тогда кто убил Цунэхико и преследовал Сано? У актера каждый день спектакли, репетиции. Или не каждый день?

Окубата забыл обо всякой осторожности:

— ...не следовало... еще денег... не знал... опасно...

Сано мысленно расшифровал всхлипывания: Ниу Масахито отказался терпеть наглые поборы. Получается, шантажист уверен, что не Кикунодзё, а молодой даймё убил Нориёси и Юкико и готов убивать снова. От торговца буквально исходил страх. Почему же он продолжает заниматься шантажом? Сано восхитился крепкими нервами и предпринимательским духом Любителя Клубнички. Мерзкий человечек не упускал возможность поживиться, где бы она ни появилась.

Кикунодзё что-то пробормотал.

От возмущения Окубата заговорил складно:

— Но ведь идея была прекрасной! Неужели вы полагаете, что я настолько глуп, чтобы подражать несчастному мазиле?!

Истерический смешок.

— О нет! Я просто решил поднять цену. Из-за погибшего мальчика. Мне пришлось заплатить родным кучу денег, чтобы они не обратились в полицию. Откуда мне было знать, что господин... — Он опомнился. — Что некто неправильно поймет мотив моего поступка и вообразит, будто я тоже шпион, требующий мзды за молчание о его заговоре?

Сано чуть не подавился морским летом. Нориёси был информатором Токугава! Если художник прознал о сборищах на вилле, то Ниу вполне мог его убить. Такие сведения гораздо опаснее в руках шпиона, чем вульгарного шантажиста! Сано предположил, что вольнонаемный Нориёси сначала пользовался добытыми секретами в своих интересах и лишь потом докладывал начальству. С Ниу номер не прошел.

— Заговор двадцати одного. Им всем по двадцати одному году. Это очень опасно, да, господин Ниу безумен и не остановится ни перед чем. — Пауза. — Я назвал фамилию? Наплевать! — Окубата закашлялся и отер губы. — Нориёси говорил, авантюристы могут добиться успеха! Они собираются...

«Ну, давай, давай, — мысленно поощрил его Сано. — Все это я уже знаю. Ты скажи, что они собираются делать!»

— Убить сегуна!

Сердце Сано сжалось от ужаса. Убийство Цунаёси в лучшем случае навлечет на семьи заговорщиков гнев клана Токугава, в худшем — ввергнет страну в междоусобицу. Каждый даймё потребует для себя пост военного диктатора!

На плечо Сано опустилась рука.

— Сано-сан!

Исиро выронил от неожиданности палочки и медленно повернулся на голос.

— Что привело вас сюда, господин? — поинтересовался веселый морщинистый спекулянт, продающий рыбу неподалеку от дома родителей Сано. — Я думал, вы работаете на судью. Вы ведь ёрики, да?