Синеволосая ондео

– Нет, конечно. Большие пьесы мы играем только в крупных деревнях и городах. Чаще мы поём шутливые песни, разыгрываем короткие смешные сценки, играем на мендере, дудке и барабанах. Анкэ гадает на картах, Чамэ танцует в костюме танцовщицы из Телара, Харвилл ловко жонглирует, Айол исполняет любовные песни, а Ригрета поёт, ходит на руках и садится на шпагат между стульев, а ещё показывает фокусы с лентами и шляпой. Иногда нас специально дожидаются, чтобы устроить свадьбу под нашу музыку.

– В этом году одному парню крупно с этим повезло, – усмехнулся Харвилл. – Мы приехали на месяц раньше. Приедь мы как обычно, и причина его женитьбы уже была слишком очевидна.

– Я думала, в Арнае с этим строго, – сказала Аяна удивлённо.

– Не всем хватает ширины штанин, чтоб удержать свою любовь, главное, чтоб потом хватило ширины подола, чтобы скрыть её плоды, – сказал Айол. – Поэтому деревенские иногда играют свадьбы до получения бумаг, чтобы не вышло конфуза. На окраине, в семьях, давно знакомых, с этим куда проще. Ну что, Аяна, пойдёшь к нам?

– Мне нужно добраться до Ордалла, – сказала Аяна. – Я не собиралась посвящать свою жизнь выступлениям. Но до столицы я с большим удовольствием проеду с вами.

– Отлично. Мы вчера приехали поздно. Сегодня будет выступление, и сразу уезжаем дальше. У тебя комната оплачена до завтра?

– Нет. Я думала уезжать сегодня. Когда мы доберемся до Ордалла?

– Я не хочу задерживаться в пути на этот раз, – сказал Кадиар. – Вместо этого я рассчитывал попробовать переправиться из Ордалла на Острова Белой Лошади. Не знаю, как пойдёт там дело, но там есть где развернуться, и я ни разу не слышал, чтобы там выступал кто-то из наших. Туда меньше суток пути по морю. Так что в Ордалле мы будем ещё до конца апреля. В двадцатых числах, думаю.

Четыре месяца. Это было так много... и так мало.

Аяна сидела за столом, а Кимат радостно стучал ложкой по деревянной скамье рядом с ней. Негромкий гул голосов окружал её, стук ложек по толстым глиняным глазурованным мискам, скрипы пододвигаемых тарелок по деревянным столам, шорканье башмаков, звяканье стаканов, которые несла мимо молоденькая дочь какой-то из служанок, но она слышала лишь биение своего сердца и слова «ещё до конца апреля».

Её путешествие обрело конечную точку во времени, какой-то вполне осознаваемый и неизбежный теперь исход, тогда как раньше эта точка была умозрительной, затерянной в череде ненаступивших дней, лежащих где-то впереди, на ухабистой каменистой дороге. Аяну охватила непонятная печаль.

– Слишком долго? – спросил Харвилл. – Почему ты хмуришься?

– Сама не знаю, – сказала Аяна и грустно улыбнулась.

Она сидела с Киматом и задумчиво причёсывалась, когда в комнату постучали.

– Входите!

– Кира, ты с сыном останешься в комнате ещё на одну ночь? – вежливо поинтересовался корчмарь.

– Нет.

– Тогда освободи её, пожалуйста. Катьонте надо убрать тут.

– Хорошо.

Аяна собрала вещи в сумку, посадила Кимата на бедро и подхватила мешки и короб кемандже. Она стояла с ними растерянно, потом вышла к лестнице.

– Ты не меня ищешь? – сказала Чамэ, поднимаясь ей навстречу.

– Меня попросили освободить комнату. Вот, думаю, куда теперь девать мешки.

– Пойдём, сложишь их в фургон.

7. Лошадь с рыбьим хвостом

Они вышли во двор. День обещал быть солнечным. Ночные заморозки прихватили размокшую землю, и корочка замёрзшей бугристой глины, хранившей отпечатки ног и копыт, всё ещё слегка хрустела под ногами. Аяна перехватила Кимата поудобнее, подсаживая на бедро, и подобрала подол.

– Ты ходишь в этом? – спросила Чамэ, глядя на голубой халат, прикрытый плащом. – Это очень яркий и богатый наряд. Слишком яркий для деревень. Это ведь настоящая седа? Ты не боишься, что на тебя нападут, приняв за киру?

Аяна оглядела наряд Чамэ. На той было тёмно-серое с едва заметным синим оттенком платье поверх небелёных нижних юбок, и серовато-коричневая шерстяная куртка с заплатками на локтях.

– Нет. Я только сегодня надела это. Я оставила свой халат в Фадо. У меня был мягкий, тёплый и красивый халат хасэ, правда, ярко-красный, но его пришлось отдать. А местные платья жутко неудобные.

– Хасэ? Из северной степи?

– Северной?

– А, ну отсюда, конечно, она на востоке. Я родом из Телара. Это южнее степи. В Арнае я с десяти лет, но иногда всё равно путаюсь. Вот наш фургон.

Они свернули налево, за сарай, и Аяна остолбенела. Она ожидала увидеть большую повозку, но за углом стоял настоящий небольшой дом на колёсах. На деревянных бортах, вернее сказать, стенах, выкрашенных в зелёный цвет, затейливо чередовались с нарисованными диковинными фруктами, овощами и травами неведомые Аяне животные, наименее странным из которых была лошадь с рыбьим хвостом вместо задней половины тела и витым позолоченным рогом во лбу.

Некрашеные, выбеленные солнцем и дождями доски плавно изогнутой крыши скреплялись ржавыми металлическими дугами вроде тех, которыми бондари опоясывают бочки, а сверху были закреплены два больших деревянных ящика, притянутые толстыми кожаными ремнями к железным ржавым крюкам на бортах.