Сингл и Сингл

– Зачем ему понадобился «Полароид? – Он думал о паспортах, заявлениях о выдаче виз.

– Он хотел запечатлеть все, что любил. Меня. Картину, где мы все. Сад. То, что радовало его, пока ты все не погубил.

Ей хотелось, чтобы ее вновь приголубили, и он нежно обнял ее.

– Евгений приезжал сюда в последнее время?

– Прошлой зимой, дорогой. Пострелять фазанов.

– Но Тайгер еще не убил медведя? – Шутка.

– Нет, дорогой. Я не думаю, что медведи по его части. Они слишком похожи на людей.

– Кто еще приезжал?

– Этот бедный Михаил. Он стреляет по всему. Подстрелил бы Джако, будь у него такая возможность. А вот Евгений не считал Джако за дичь. И Мирски, конечно.

– Что делал Мирски?

– Играл с Рэнди в шахматы в оранжерее. Рэнди и Мирски не отходили друг от друга. Я даже подумала, может, они по этому делу.

– По какому делу?

– Рэнди женщинами не интересуется, не так ли? А вот у дорогого доктора Мирски встает на все. Я застала его на кухне, флиртовавшим с миссис Хендерсон, можешь ты себе такое представить? Предлагал ей поехать с ним в Гданьск и спечь ему охотничий пирог.

Он протянул ей чашку. Кусочек лимона, без молока. Придал голосу резкость:

– Как Тайгер добрался сюда… в этот раз… когда приехал повидаться с тобой? Его привез Гассон?

– Такси, дорогой, от станции. Он приехал на поезде так же, как ты. Только не в воскресенье. Не хотел привлекать к себе внимание.

– И что он сделал? Спрятался в сарае для дров? Она стояла, опираясь на спинку стула.

– Мы ходили по поместью, как всегда, находили то, что ему нравилось, и фотографировали, – с вызовом ответила она. – Он был в коричневом пальто-реглане, которое я подарила ему на сорокалетие. Любовное пальто, как мы его называем. Я сказала, не уезжай, оставайся здесь. Я сказала, что пригляжу за ним. Он и слушать не хотел. Ответил, что должен спасать корабль. Что еще есть время. Евгений должен узнать правду, и тогда все снова будет хорошо. «Я отбился от них на Рождество, отобьюсь и сейчас». Я им гордилась.

– Что случилось на Рождество?

– Швейцария, дорогой. Я даже думала, что он собирается взять меня с собой, как в прежние времена. Но он думал только о работе и ни о чем больше. Мотался взад-вперед, как маятник. Даже не съел рождественский пудинг, хотя и любит его. Миссис Хендерсон чуть не заплакала. Но он победил. Отбился от них. От всех. «Я им всем врезал, – сказал он. – В конце Евгений принял мою сторону. С новой попыткой они спешить не будут».

– Кто не будет?

– Они, уж не знаю, кто именно. Хобэн. Мирски. Откуда мне знать? Все люди, которые пытались свалить его. Предатели. Ты – один из них. Даже если он никогда не увидит тебя и не услышит от тебя ни слова, он считает себя в долгу перед тобой, потому что он – твой отец, хотя по отношению к нему ты поступил безобразно. Он тебе что-то обещал. И ради этого живет. Как и я. Мы всегда учили тебя выполнять обещания.

– Поэтому ты и сказала ему о Кармен.

– Он решил, что я знаю, где тебя искать. Он умный. Всегда был таким. Он заметил, что я не волнуюсь о тебе, как раньше, и спросил, почему? Он – адвокат, с ним не поспоришь. Я уходила от ответа, и он меня тряхнул. Не так сильно, как в далеком прошлом, но достаточно. Я попыталась лгать и дальше, но потом подумала, а зачем? Ты – его единственный сын. Ты принадлежишь нам поровну. Я сказала ему, что он – дедушка, и он заплакал. Дети всегда думают, что родители – глыбы льда, пока они не начинают плакать, а тогда детям кажется, что они ведут себя нелепо. Он сказал, что ты нужен ему.

– Нужен ему? Зачем?

– Он – твой отец, Олли! Он – твой партнер! Они идут на него войной. К кому же ему обращаться за помощью, как не к своему сыну? Ты тоже у него в долгу. Пора тебе постоять за него.

– Он так сказал?

– Да! Его слова. Скажи ему, что он у меня в долгу!

– Скажи ему?

– Да!

– У него был чемодан?

– Коричневая дорожная сумка в тон его любовного пальто. С ремнем, чтобы носить ее на плече.

– Куда он собрался лететь?

– Я не говорила, что он собрался лететь.

– Ты же сказала, что он приехал с одной сумкой.

– Не говорила, не говорила!

– Надя, мама, послушай меня. Полиция проверила списки пассажиров каждого рейса. Никакого намека на Тайгера. Как он мог улететь, не оставив следов?

Она вырвалась из его рук.

– Он говорил, что ты с ними. Он прав! Ты спелся с полицией!

– Я должен ему помочь, мама. Я ему нужен. Он сам так сказал. Если я не смогу найти его, а ты знаешь, где он, его смерть будет на нашей совести.

– Я не знаю, где он! Он не такой, как ты, не говорит мне то, чего я не смогу сохранить в тайне! Перестань сжимать меня своими лапищами!

Испугавшись за себя, Оливер отступил на шаг. Она всхлипывала.

– Какой в этом прок? Скажи, что ты хочешь знать, и оставь меня в покое.

– Она поперхнулась собственными словами.

Он вновь подошел к ней, обнял. Прижался щекой к ее щеке, липкой от слез. Она сдавалась ему, как сдалась отцу, и он ликовал, но одновременно и ненавидел ее за слабость.

– С того дня его никто не видел, мама. Никто, кроме тебя. Как он уехал?