Синие лампы темного мира (СИ)

Очередной осетр отплыл подальше, вовсе не стремясь получить добавку к ежедневному ужину из моллюсков и червей. Старик отложил подкормку в сторону, сосредоточив все внимание на этой рыбине – почти трехметровом монстре. И как только та сорвалась с места, он бросился в воду. Штаны и рубаха из неокрашенного льна тут же промокли, как и кончик седой бороды. Он слишком долго этого ждал.

Пружина сжалась до такой степени, что давить на нее стало просто бесполезно. Только отпустить и отбежать подальше в надежде, что следом не последует выстрел.

В воде, между длинными лентами водорослей запуталась несколько икринок.

- Вот она, - улыбнулся старик, вылавливая одну из них.

На гладкой, лишенной линий ладони, покоилась молочно-белая бусина…

…Вероятности остановились, составив новый узор.

Сан проснулась с бешено колотящимся сердцем. Нет, ей снился вовсе не кошмар. Не озеро и не улицы, по которым свободно разгуливали пожиратели. Но сон явно был необычным. Даже окончательно очнувшись и прекратив судорожно заглатывать воздух, девушка ощущала сладковатый аромат чужих духов и гладкую кожу под пальцами.

Пытаясь восстановить все элементы сна, Сан закрыла глаза. Они только мешали видеть. Темнота - бархатная, теплая, окутала ее с головы до ног. Поймать первую картинку, как змею за хвост и потихоньку вытянуть ту из ее норы.

Длинные рыжие кудряшки. Первое, что отметила Карпатова. У девчонки, крутящейся перед зеркалом в коридоре, были необычайно красивые волосы. Густые, блестящие - казалось, они излучают свой собственный свет.

Сан никогда не привлекали представительницы своего пола. Честно говоря, она и к мальчикам была довольно равнодушна, воспринимая их только в качестве друзей. Они росли вместе с Захаром, деля все секреты и ввязываясь в различные авантюры. Потом к ним присоединился Ванятка, и хотя Сан подозревала, что нравиться Зиньцову, но ответных чувств ни к кому не питала. Пока…

Отбросить ненужные сейчас рассуждения, снова ныряя в воспоминания о сне. Охотница могла поклясться, что никогда в жизни не видела эту рыжую в зеленом свитере и разношенных джинсах. Господи, да кто сейчас носит джинсы? Они вышли из моды лет тридцать назад, окончательно превратившись в такой же хлам, как сиди-диски или газовые плиты.

Снова Сан цеплялась за мелочи, детали, когда надо было ловить нечто, не имеющее с ними ничего общего. Сон – это не набор образов. Это ощущения. Ни один, даже самый страшный монстр не способен напугать тебя так, как чувство одиночество и потери. Ничто не рассмешит, пока ты сам не почувствуешь настроение улыбаться.

Незнакомка повернулась к Карпатовой. Неожиданно ее лицо оказалось загорелым, не красноватым, а имевшим ровный золотистый оттенок. А еще у рыжей не было ни единой веснушки. Большие зеленоватые глаза уставились на Сан, губы расплылись в улыбке. И тогда охотница впервые поняла, что значит – влюбиться.

- Кто ты? – спросила она рыжую.

Нет ответа. Девчонка снова развернулась к зеркалу, наматывая серый длинный шарф на шею. Такие тоже уже лет пятьдесят не носят, что уж говорить о «дутом» пуховике в тон к шарфу. Да и вся обстановка была какой-то древней. Огромные окна во всю стену, деревянные панели на стенах. Вдалеке Карпатова заметила несколько раковин, стоящих рядком, над которыми возвышались капающие краны. Кажется, первый и единственный раз, крутящиеся регуляторы воды она видела на выставке, посвященной старинному быту рядом с ребристой доской для ручной стирки. Тогда охотнице было всего восемь.

- Начало двадцать первого века, - неожиданно произнесла рыжая.

- Что? – то ли вслух, то ли про себя переспросила Сан.

Девчонка продолжала мучить доисторический шарфик, пока окончательно не удовлетворилась результатом и своим видом в зеркале.

- Мое любимое время, - продолжила, словно бы не слыша предыдущего вопроса. – Это школа, в  таких учились твои прабабки и прадеды.

- Кто ты? – Может, эта рыжая и безумно симпатичная, но явно чокнутая.