Синие стрекозы Вавилона

Тайные Мистерии проходили каждый месяц, на полнолуние. Кроме того, их приурочивали к затмениям, лунным и солнечным, и иным священным и полезным дням. К участию в них допускались лишь высшие посвященные орфического культа, в первую очередь — Верховный Жрец и Верховная Жрица. Слияние мужского и женского начал, символизирующее, кроме всего прочего, неразрывное единство руководства Оракулом, было необходимым элементом функционирования всей системы.

Преодолевая последний лестничный пролет, Пиф уже издалека почуяла густой аромат благовоний. Из-за неплотно закрытой тяжелой двери, обитой медью, выплескивалась музыка — то взрыдывая, то шепча, то истерично визжа, то вдруг разливаясь нежнейшими трелями.

Пиф потянула на себя дверь и, замирая, ступила в Покои.

Она увидела круглый зал. Ротонду. Посреди ротонды стояло низенькое ложе. Оно покоилось на львиных лапах, искусно вырезанных из черного дерева и инкрустированных перламутром и слоновой костью. Ложе было застелено пурпурными покрывалами. Пиф хватило мгновения, чтобы понять, что пурпур настоящий, не синтетический.

Кроме ложа, в комнате имелся столик, на котором помаргивал красным огоньком музыкальный центр, исторгающий из четырех колонок сразу ту самую дивную музыку, что так поразила непосвященную жрицу.

Повсюду были разбросаны фрукты, мраморный пол был скользким от давленого винограда. В изголовье ложа на специальной подставке имелись бесчисленные кубки и стаканы, полные вина. Кубки в виде напряженного мужского члена, чаши в виде женских грудей, стаканы в форме смеющихся рогатых сатировских голов, сосуды в форме пляшущих исступленных менад…

По стенам, истекая кровавыми слезами, горели в подсвечниках красные ароматические свечи.

Пиф едва не задохнулась. Она остановилась посреди комнаты, недоумевая.

— Сними обувь, потаскуха! — резко приказал женский голос. Пиф быстро наклонилась, расстегивая босоножки. Липкий давленый виноград тут же неприятно дал себя знать под босой ступней.

Верховная Жрица сидела у самой темной стены ротонды на низеньком сиденье, вроде табуреточки. Пиф только сейчас разглядела ее. Темные одежды скрадывали фигуру Верховной, почти растворяя ее в полумраке.

— Ну, — проговорила Верховная Жрица, обращаясь явно не к Пиф, — ЭТУ ты, надеюсь, трахнуть в состоянии?

Рядом, на такой же скамеечке, зашевелился Верховный Жрец.

— Гм… — протянул он неопределенно. Видно было, что он всматривается в ту, которая только что вошла.

От растерянности Пиф потеряла дар речи.

А Верховная сказала ей:

— Разденься.

Пиф сняла с волос жреческое покрывало. Расстегнула пряжки на плечах. Одеяние упало к ее ногам, безнадежно пачкаясь в виноградном соке.

— Ну!.. — настойчиво подгоняла ее из темноты Верховная Жрица.

Пиф расстегнула бюстгальтер, вылезла из трусиков, оставшись только в очках.

Верховная Жрица снова повернулась к Верховному Жрецу:

— Ну так что? ЭТУ будешь? Или у тебя вообще уже не встает?

Верховный Жрец разглядывал голую женщину и молчал. Пиф медленно покрывалась потом в душном помещении, пропитанном винными парами и сладким дымом благовоний. Ее тело залоснилось и начало тускло поблескивать в свете факелов и свечей.

Верховная Жрица резко поднялась со своего сиденья, прошумев длинным одеянием.

— Сукин сын! — отчеканила она. — Оргию срываешь!..

— Я не могу… — негромко сказал Верховный Жрец.

— А что ты вообще можешь?

Верховный Жрец отмолчался. Верховная наседала все напористей:

— Ты знаешь, что нарушаешь устав, импотент паршивый?

— Знаю… — сказал Верховный Жрец. И почти взмолился: — Ну, не могу я!

— Конечно, — язвительно проговорила Верховная, — ты только приписками заниматься можешь. Для этого хуй не надобен.

— Сука! — рявкнул вдруг Верховный Жрец. — Ты сама!..

Они вступили в перебранку, поминая друг другу различные приписки и неудавшиеся интриги. Голая Пиф, чувствуя себя очень неловко, переступила с ноги на ногу. Виноград чавкнул под ее ступнями.

Верховные замолчали. Жрица сказала:

— Надлежащую оргиастичность необходимо поддерживать. Решай этот вопрос сам, как хочешь.

Тут Пиф наконец опомнилась и сказала:

— А мой обет безбрачия?..

Верховная Жрица поглядела на нее с усмешкой.

— Так с тебя же сняли безбрачные?

— Но я его не нарушала…

— А, теперь уже все равно… Ляжешь под этого импотента…

Верховный тихо зашипел.

Пиф поморщилась.

— Ляжешь, — повторила Верховная. Злорадно и уверенно. И пообещала: — Премиальные выпишем. И гляди, оргазмируй на всю катушку, иначе смысла нет и трусы снимать…

— Можно, я выпью? — спросила Пиф. Ей немедленно захотелось нажраться до положения риз.

— Разумеется. Это поддерживает оргиастичность, — сказала Верховная. Подошла, взяла ее за потную руку, сама отвела на ложе и помогла улечься. — Какой тебе?

— В виде члена, — сказала Пиф.

Верховная подала ей кубок, звонко щелкнула младшую жрицу по лбу, будто ребенка, и еще раз повторила:

— Премиальные выпишу, не обижу. Гляди, не подведи, подруга. Вопи и содрогайся. Иначе все бесполезно, поняла?

И вышла.