Синие цветы II: Науэль

Даже сквозь непрозрачные стекла я ощутил недоверчивое высокомерие ее взгляда. Конечно-конечно-конечно.

– Как тебя зовут? – начала она вкрадчиво.

Узнаем врага. «Кто ты такой, мать твою? Какого хрена ты ко мне привязался? Чего тебе надо от меня, ты, урод?».

– Науэль.

– Ты мой фанат? Или ненавистник? – запоздало решила уточнить она, и я не удержался от сарказма:

– Я спаситель всей твоей жизни.

Ирис усмехнулась.

– Подобные фразы побуждают меня наброситься на тебя с кулаками и спасти свою жизнь самостоятельно.

– О, я не сомневался, что ты поймешь меня правильно. Судя по твоему последнему альбому, толк в пародиях ты знаешь.

Ирис наморщила нос, усыпанный веснушками, обычно скрытыми под плотным слоем тонального крема.

– Мой последний альбом…

– Дерьмо.

Ирис пожала плечами.

– Пусть так. Мне плевать.

Она окончательно замкнулась, повесила на себя замок. Мы шли в молчании, и я не знал, как ослабить ее напряжение. Или выжидал, может быть.

– Так и будешь тащиться за мной? – злобно осведомилась Ирис.

– Так и буду.

– Ладно.

Мы сошли по лестнице к морю. Промаршировав мимо раскаленных лавочек, Ирис выбрала тенистое место под зелеными ветками и села прямо на песок. Я, конечно, устроился рядом. Ирис поставила сумку, раскрыла ее и начала последовательно извлекать из нее разные штуки для устрашения: шокер, перцовый баллончик, складной нож.

– Что скажешь на это?

– Ты смешная. А жизнь кажется небезопасной в наше время – ведь все так вооружились на случай нападения, не знаешь, чего от них ожидать.

С триумфальным «у-у-у!» она выудила ручку – металлическую, серебристо посверкивающую.

– Острая, – предупредила Ирис, хитро прищуривая глаза. Я не мог определить, шутит она или все еще пытается меня запугать. Скорее всего, и то и другое одновременно.

– Отличный арсенал. Ручка особенно впечатляет. Но у тебя не будет повода обратить против меня свое страшное оружие.

– Ты, значит, не маньяк?

– Нет.

– Исчезающий вид. Вот уж не думала, что мне доведется увидеть где-либо, кроме как на картинках.

– Зато у меня множество других недостатков.

– Я надеялась, никто не найдет меня, – сказала Ирис неожиданно плаксиво, и я подумал: «Бедная, что же с тобой случилось?» Мне захотелось сдернуть ее дурацкую шляпу и погладить Ирис по волосам.

– У меня есть знакомый, который нашел бы даже блоху на львином брюхе. Признаю, звучит пугающе… Но ему ты не нужна, а я никому не расскажу о тебе, правда. В некотором роде я сам прячусь.

Ирис убрала очки в сумку. Ее лицо было красноватым от солнца, а вокруг глаз белели круги незагорелой кожи.

– Покажи лицо, – потребовала она.

Я снял очки и предоставил ей мою физиономию. Обхватив мои щеки ладонями, Ирис заглянула в мои глаза так решительно, будто собиралась душу из меня вытянуть для удобства изучения. Даже без макияжа, блестящее и липкое от пота, ее лицо было красивым. Совершенно очарованный, я смотрел на нее доверчиво, как щенок.

– Я тебя видела, – сказал Ирис, отпуская меня. – Где-то. Когда-то. Не могу вспомнить.

– Дважды. Мельком.

– У меня хорошая память на лица… Да, теперь я вспомнила. Ты тусовщик?

Я уже и не знал, что ответить.

– Наверное. Ты… слышала обо мне что-нибудь?

– Если ты имеешь в виду сплетни, то я пропускаю их мимо ушей, – Ирис скривила рот. Она складывала орудия массового уничтожения в сумку. – Сам расскажи о себе.

– Так себе будет история, – предупредил я.

– Ну и что, – дернула плечом Ирис. Лямка платья сползла с начинающегося лупиться плеча. Под ней кожа была такая же белая, как моя. – В любом случае получше тех, что они придумывают, – проследив мой взгляд, Ирис поправила лямку.

– Недавно я прошел курс лечения от наркотической зависимости – а попутно и от всех остальных. Полтора месяца на свободе, а я все еще нервничаю, ожидая от себя сюрпризов. В прошлом меня неоднократно арестовывали за непристойное поведение в общественных местах, оскорбления, оскорбления действием (оскорбление действием у меня отлично получается) и хулиганство. В целом могу охарактеризовать себя как праздного типа без определенного рода деятельности. Бисексуал, склонный к случайным связям.

– Образование?

– Девять классов и кусочек десятого. Бросил.

– Увлечения?

– Музыка. Громкая – чтоб и мне приятно, и соседям противно. Иногда делаю вид, что умею читать. Рисую всякую ерунду и сразу раздираю лист на кусочки, потому что стыдно кому-то показывать.

– Встречаешься с кем-нибудь?

– Год прожил с одним парнем. А потом он покончил с собой, – я вытянул уголок рта в подобии усмешки. – И почему-то мне пока не удалось убедить себя, что я совсем-совсем ни при чем. Чего бы еще рассказать о себе такого же хорошего? Ах да. Я занимался проституцией и снимался в порно. Мне нравится женская одежда. Я умею ходить на каблуках. Я люблю краситься. Я такая лапочка. Рассказываю, и сам в себя влюбляюсь.

– Зато это похоже на правду, – хмыкнула Ирис. – Уж лучше, чем ты бы заявил, что любишь меня с тринадцати лет и сберег свою девственность чтобы преподнести ее мне в дар.

– Девственность не сберег, прости – деньги были очень нужны. Но я действительно люблю тебя с тринадцати лет.