Синий бар

– Я думаю, так и будет. Но тебе нечего бояться, пока ты находишься в поле моего зрения.

Тара взяла себя в руки. Ее дочь пропала. Бояться было нельзя. Она сделает это ради Пии: добровольно превратится в приманку.

– Хорошо. Идем.

Она последовала за Арнавом, переступая через тросы толщиной с руку, при тусклом освещении они напоминали змей. Мужчины и женщины разносили столы, цветы, технику, сумки. Декорации представляли собой дом, аккуратно разрезанный пополам, с винтовой лестницей с одной стороны. Камера, размером больше, чем ее старый телевизор, двигалась по рельсам, установленным вокруг съемочной зоны. Их встретил режиссер – высокий, подтянутый мужчина с открытой улыбкой. Они с Арнавом принялись что-то обсуждать, и Тара стала думать о своем. Арнав представил сэнсэя, при этом его взгляд метался по сторонам, словно он ожидал появления угрозы.

Тара обхватила себя руками, чтобы было не так холодно. Арнав снял куртку и накинул ей на плечи. Она бы запротестовала – куртка нужна была ему больше, чем ей, ведь у него было столько травм, – но он был на взводе. Арнав усадил ее у затемненной перегородки, прямо за креслом режиссера, вдали от суеты.

– Будь начеку, – попросил он.

Арнав направился к режиссеру и группе ассистентов, увлеченных разговором, стараясь не споткнуться о кабели, штативы и рельсы. Тара была рада, что он больше не хромает.

– Рехан уже в пути, – сообщил Арнаву режиссер. – Пока мы ждем, закончим крупные планы. Вы нужны нам только для первого кадра. Никто не хочет работать в дни Дивали, но что делать?

Они ушли, и их голоса стихли, слившись с шумом на съемочной площадке. Завтра Чоти Дивали. День, в который Тара готовила сладости вместе с дочерью, той нравилось добавлять сахар и замешивать тесто. Возможно, Пия сейчас мучается от страха, сидя в темной комнате или фургоне с завязанными глазами.

Тара постаралась выкинуть из головы этот образ, сделала вдох и сосредоточилась на окружающей обстановке. Нужно сохранять бдительность.

Аккуратная площадка перед камерой выглядела островком спокойствия среди окружающей суеты и беспорядка. Каран Вирани, человек, которого она наблюдала на экране более десяти лет, стоял, разговаривая с сэнсэем, и громко смеялся. На нем был грим, который имитировал синяки, пыль и кровь, его одежда была порвана и измята, а борода с проседью – покрыта грязью, но он излучал спокойствие. Каран вел себя на площадке как хозяин, который любит, когда приходят гости. Он положил руку на плечо сэнсэя, и тот похлопал его по спине, будто старого друга.

На мгновение Тара представила, как работает бок о бок со знаменитой звездой, которой она так долго восхищалась, посреди этого улья помощников и техников. На первый взгляд они двигались беспорядочно, но на самом деле каждый из них выполнял определенную функцию. Сложись судьба так, родила бы она Пию?

Что, если похитители уже позвонили ей?

Часов у Тары не было. Она проверяла время на телефоне. Без него минуты казались бесконечными. Главный герой фильма в пятый раз повторял один и тот же фрагмент диалога: «Это не то, чего я от тебя ожидал» – с разными настройками света, модуляциями голоса и ракурсами камеры.

Арнав часто бросал взгляды в ее сторону, проверяя, как ее дела. Тара старалась поймать его взгляд, чтобы подать сигнал, что им пора уходить. Она не чувствовала ни присутствия шакала, ни хоть какого-то намека на угрозу. Вокруг нее просто было много людей, еще более загруженных, чем официанты в «Синем баре» в полночь.

Несмотря на куртку Арнава, морозный воздух от кондиционера пробирал ее до костей. Она встала, чтобы размять ноги. Никто не обратил на нее внимания. Сэнсэй и Арнав, похоже, были заняты, обсуждая что-то с режиссером. Если она улизнет, чтобы взглянуть на телефон и проверить, звонили похитители или нет, никто и не заметит.

Тара вышла и сразу же перешла на бег, чтобы успеть вернуться, пока Арнав не заметил ее исчезновения. Времени у нее было в обрез.

За перегородкой на площадке она услышала мужские голоса. Они звучали негромко, но сомнений в том, что их обладатели ссорились, не было. Она на мгновение остановилась, чтобы сориентироваться и понять, куда именно идти.

– То, что ты женишься на моей матери, не дает тебе права приказывать мне.

– Я не приказываю тебе. Это просто здравый смысл: проект принесет пользу всем нам, но особенно ей.

– Ты будешь говорить, что мне делать для собственной матери?

Не в силах сдержать любопытство, Тара заглянула в щель в перегородке: Рехан Вирани перевязывал руку, разговаривая с мужчиной в деловом костюме, явно какой-то корпоративной шишкой. Она знала таких: за последнюю неделю в «Синем баре» их побывало несколько таких. Шетти указывал на подобных клиентов, призывая уделять им больше внимания.

Спор продолжался, Рехан все больше злился, а второй мужчина оставался спокойным, когда к ним присоединился третий человек. Каран Вирани встал между бизнесменом и Реханом и велел им заканчивать.

– Дома поспорите. – Он мягко положил руку брату на плечо.

– Я хочу, чтобы он и на пушечный выстрел не приближался к моему дому, – надулся Рехан.