Синий мир. (Сборник)

— Послушайте, вы что, твердо решили думать обо мне самое плохое? — вздохнул Джонатан. — Ну что ж... Не будь вы столь дьявольски прекрасны, я думал бы о вас в два раза хуже. Вы рассчитываете, что, явившись к Принцу с двумя разъевшимися друидами, сумеете его обвести вокруг пальца как мальчишку. Что ж, может быть, и так. Я очень хорошо знаю, что вы не остановитесь ни перед чем. Но сейчас я собираюсь выложить вам все, о чем мне говорил Хабальятт. Можете делать с этой информацией все, что хотите. — Он посмотрел на нее, ожидая ответа. Но она отвернулась к окну. — Он считает так: если миссия удалась, то вы с вашими друидами со временем станете плясать под дудку этих ненормальных Балленкрайчцев. Если не преуспеете... что ж, лично для вас Мейнги еще могут организовать какую-нибудь гадость, но рано или поздно вы обязательно выйдете вперед.

— Уходите, — сдавленным голосом произнесла она. — Каждое ваше слово причиняет мне боль. Уходите.

— Ильфейенн! Оставьте вы эту кучу-малу из друидов, Мейнгов и Дерева Жизни! Я заберу вас на Землю. Если покину эту планету живым...

Она повернулась к нему затылком.

Машина зажужжала, завибрировала и поднялась в воздух. Земля осталась внизу. На горизонте появились большие горы с вершинами, блистающими снегом и льдом. Позади оставались луга, покрытые необычайно зеленой травой. Они пересекли гряду. Машина судорожно дернулась, мелко затряслась и пошла на посадку в сторону моря.

На берегу этого моря находилось поселение, видимо, основанное недавно и потому недостроенное. Центр города представлял собой три крупных дома и дюжину больших прямоугольных зданий. У зданий были стеклянные стены и крыши, покрытые блестящими плитками металла. В миле от города находился лесистый мыс, на котором и приземлилась машина.

Дверь открылась.

Один из Балленкрайчцев коротко сказал:

— Сюда.

Джонатан спустился вслед за Ильфейенн и увидел впереди низкое, длинное здание со стеклянным фасадом, выходящим одновременно на море и на равнину.

Балленкрайчский капрал сделал повелительный жест, указав в сторону здания, и безоговорочным тоном произнес:

— В резиденцию.

Размышляя, что эти солдаты вряд ли способны сослужить хорошую службу доброй воле, Джонатан направился к зданию.

С каждым шагом нервы натягивались все сильнее. Атмосферу вряд ли можно было назвать дружеской. Он заметил, что напряжение охватило каждого. Ильфейенн продвигалась вперед на негнущихся ногах. На оскаленных зубах Ирру Камметтви играл желтый глянец.

Джонатан также заметил, что Хабальятт что-то настойчиво втолковывает друидам-миссионерам. Те неохотно его слушали. Хабальятт повысил голос, и Джонатан расслышал слова:

— Какая разница? У вас появится хотя бы шанс. Какое вам дело до моих мотивов?

В конце концов, друиды, видимо, уступили. Хабальятт прошел вперед и громко заявил:

— Стойте! Подобная наглость не может более продолжаться!

Двое стражников в изумлении обернулись к нему. Лицо Хабальятта было злым:

— Идите и приведите хозяина! Мы не намерены сносить оскорбления!

Балленкрайчцы были совершенно сбиты с толку и растерянно хлопали глазами.

Ирру Камметтви ощетинился:

— Чего вы боитесь, Хабальятт? Вы хотите скомпрометировать нас в глазах Принца? Перестаньте болтать!

— Он должен запомнить, что у Мейнгов есть чувство собственного достоинства, — ответил Хабальятт. — До тех пор пока он удосуживается встречать нас подобным образом, мы не двинемся с места!

— Тогда оставайтесь! — презрительно рассмеялся Камметвви.

Он завернулся в алый плащ и пошел в сторону резиденции. Балленкрайчцы посовещались, и один из них отправился вместе с Мейнгом.

Второй смерил Хабальятта свирепым взглядом:

— Жди теперь, когда Принцу сообщат!

Когда уходившие завернули за угол, Хабальятт лениво выпростал руку из-под мантии и разрядил трубку в сторону стражника. Глаза Балленкрайчца затянулись молочной пленкой, и он рухнул на землю.

— Всего лишь оглушен, — объяснил Хабальятт Джонатану, который возмущенно повернулся к нему. — Быстрее! — приказал он друидам.

Быстрым движением, ловко задрав рясы, друиды побежали к ближайшему берегу Инеа.

Один из них проковырял жезлом дырку в мягкой грязи, второй открыл алтарь и вытащил миниатюрное Дерево в горшке.

— Эй, вы, двое! — услышал Джонатан сдавленный крик Ильфейенн.

— Ну-ка, тихо!!! Молчать! — прикрикнул грозно Хабальятт. — Придержите язык, если не разучились соображать! Они архи-Товэрэчи, оба! Маноолло — болван!..

Друиды быстро опустили в ямку корешки растения. Утрамбовали землю вокруг. Потом также быстро сложили алтарь, отряхнули руки и вновь превратились в монахов с постными физиономиями.

А Сын Дерева, купаясь в теплом желтом свете, уже стоял на земле Балленкрайча. Если не приглядываться, его легко можно было спутать с молодым обычным ростком.

— А теперь, — безмятежным голосом произнес Хабальятт, — можно и в резиденцию...

Оторопев от всего происходящего, Ильфейенн глядела на него, на друидов, и в глазах ее были унижение и гнев.

— Все это время вы смеялись надо мной!