Синон

Любил ли он ее? Мог ли он решиться на подобное утверждение после одной-единственной ночи? Мог. Если Зафер что и знал о себе наверняка, то только это. Поэтому он непременно должен был помочь ей вернуть сестру. В этом его поступке было больше смысла, чем во всех остальных вместе взятых. Возможно, таким образом Павлу подсознательно надеялся искупить неудачи и промахи всей своей предыдущей жизни. И – кто знает? – сблизиться с Рейчел. О том, что операция связана со смертельной опасностью, он старался не думать. Все пройдет благополучно, если только они будут безукоризненно следовать инструкциям похитителей. И Рейчел выглядит спокойной и собранной…

* * *

Она волновалась и никак не могла сосредоточиться. Подозрения мучили Папо с тех пор, как она сошла с трапа парохода. Рейчел ожидала увидеть целую делегацию таможенной полиции или, в худшем случае, «Моссада», но ничего не происходило. Неужели в этом вся причина ее нервозности? Вдали что-то полыхнуло, и она сфокусировала бинокль. Рефлекс, игра света. Вспышка продолжалась миллисекунды, но не ускользнула от ее внимания. Рейчел замерла с биноклем в руке. Там что-то двигалось. Все, что ей было нужно, – запастись терпением.

Окна в терминале были выбиты, а приоткрытые створки ворот почернели от копоти. На парковке виднелись ржавые останки автомобилей.

Рейчел вспоминала инструкции, которые Аким повторил ей после своего телефонного разговора. Она должна въехать в ворота и продолжать движение до парковки возле терминала выхода на посадку. Там она выйдет из машины вместе с Акимом. А потом будет дожидаться их дальнейших указаний.

Ей не нравился этот план. Он грозил обернуться катастрофой и для нее, и для ее сестры, поскольку на парковке у нее не будет ни малейшей возможности контролировать действия противников. Но у нее есть в запасе козырь – возможно, не самый крупный, но тем не менее. Похитители думают, что она одна… Рейчел скосила глаза на Зафера и улыбнулась. Тот улыбнулся в ответ.

– Видишь что-нибудь?

Женщина кивнула:

– На площадке есть люди. Но сколько их, я не знаю.

Павлу сощурил глаза в сторону призрачного аэродрома.

– Мальчишкой я одно время подрабатывал здесь на летних каникулах.

Папо не ответила, но остановила на нем задумчивый взгляд, а потом завела мотор и включила первую скорость.

– Я безумно благодарна тебе за все, правда, Зафер. Я не знаю, зачем ты это делаешь, но это так… Кстати, если хочешь сойти с дистанции, пользуйся последней возможностью.

Моряк сунул в рот мятую сигарету.

– Я слишком часто сходил с дистанции в своей жизни. Нет, это дело я доведу до конца.

– Пригнись, чтобы тебя не было видно. Никто не должен знать, что я не одна. Когда машина остановится и я выйду, действуй, как мы договорились.

Зафер кивнул. Он откинул спинку своего кресла и опустился на пол, прикрытый ковриком. Для Рейчел осталось загадкой, как ему удалось втиснуться между сиденьем и приборной панелью. Она бросила взгляд на Акима на заднем сиденье, поморщилась и отпустила сцепление. Машина покатила в сторону ворот.

Гиллиот, Израиль

Меир Пардо сидел в кожаном кресле коньячного цвета посреди своей просторной гостиной. Комната была погружена в полумрак – тяжелые гардины задернуты, оранжевый свет хрустальной люстры на потолке отрегулирован диммером до матового мерцания. Пол покрывал толстый персидский ковер, стены – многочисленные полки с книгами. Меир курил, глядя на старый глобус на журнальном столике. Эту вещицу некогда подарил ему сам премьер-министр. Пардо сосредоточился на невидимой точке в море между Турцией, Египтом и Сирией. Часы с маятником в стиле рококо пробили пять – операция началась. Меир откинулся в кресле и перевел взгляд на крошечный остров в Средиземном море, чьи очертания напоминали каплю. Кипр.

«Мне жаль, Рейчел, мне страшно жаль…»

Никосия, Кипр

Ворота стояли полуоткрытыми, и для Рейчел оказалось достаточно толкнуть их бампером, не выходя из машины. «Вольво» покатил по пыльной гравийной дороге в направлении терминала – высокого трехэтажного здания сине-белой расцветки.

Папо была готова ко всему, но ничего не происходило. Она остановила машину на парковке, в тридцати метрах от полуоткрытого входа в терминал, и выключила мотор, но все было тихо. Стрекот сверчков да непонятные щелчки со стороны летного поля – вот и все звуки, что она слышала. Жара не спала, хотя времени было пять часов вечера.