Синтез целого

Однако подзаголовок имеет свои специфические способы представления информации о тексте. Чаще всего он задает жанр произведения. «Жанр — конвенция, соглашение о значении и согласованности сигналов. Система должна быть ясна и автору и читателю. Поэтому автор часто сообщает читателю в начале произведения, что оно роман, драма, элегия или послание. Он как бы указывает на способ слушания вещи, способ восприятия структуры произведения» [Шкловский 1967: 220]. При этом категория литературного жанра — категория историческая. Так, например, по эстетическим меркам XX века «Отцы и дети», «Дворянское гнездо», «Накануне» И. С. Тургенева принято считать романами, сам же автор назвал их повестями. И наоборот: «Российский Жилблаз» и «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» В. Т. Нарежного мыслились автором как романы, Ю. М. Лотман же относит их к жанру бытовой повести.

Жанровые подзаголовки — самые тривиальные, но даже в них кроется более общая художественная функция. Сама жанровая отнесенность произведения приобретает эстетическое значение — классический пример «Мертвые души. Поэма» (1841) Н. В. Гоголя. Мастером подзаголовка был Н. С. Лесков. У него можно найти уникальное собрание подзаголовков, которые определяют способы соединения заглавия с текстом: Рапсодия, Картинки с натуры, Пейзаж и жанр, Опыт систематического наблюдения, Эпизодические отрывки фатальной истории и др.

Большое разнообразие подзаголовков предоставляет проза начала XXI столетия. Ср.: «Вот так и живем». Записки сельского москвича О. Ларина, «Медный закат». Прощальный монолог

Л. Зорина, «Как Емельчнов…». Жизнеописание в рассказах с непременной моралью А. Слаповского, «Московский беSтиарий». Болтовня брюнетки М. Царевой, «Выскочивший из круга». Повесть (правдивая) С. Юрского, «Одна ласточка не делает весны». Осколочная повесть

Г. Садулаева, «Жаворонок смолк». Беседная повесть И. Поволоцкой, «Сокровища звездного неба, или Недолгое знакомство Ивана Васильевича Мерзлякова и Антонины Ивановны Тупоухиной». Клип-роман о звездах и любви А. Бартова, «Биг-биг». Роман-мартиролог Ю. Арабова, «Солдат Шумякин». Игрушечный роман

А. Ильенкова, «Сон Иокасты». Роман-антитеза С. Богдановой, «Крупа и Фантик». Документальная дезинформация Е. Мальчуженко, «Прелести лета». Запись водной феерии В. Попова и др.

Адекватно представить авторскую заданность произведения помогают и эпиграфы. Эпиграф — следующая после заглавия ступень проникновения в текст, но все еще находящаяся над текстом и потому соотносимая с ним как целым. Через эпиграфы автор соединяет свое произведение и его заглавие с внешним миром, открывает внешнюю границу текста для проникновения литературно-языковых веяний разных направлений и эпох, тем самым наполняя и раскрывая его внутренний мир. Эпиграф, формально скрытый заглавием, выражает и авторскую мысль, точку зрения под прикрытием другого лица и источника. Как композиционный прием эпиграф выполняет роль экспозиции после заглавия, но перед текстом и предлагает разъяснения или загадки для прочтения текста в его отношении к заглавию. Литературные цитаты и имя их автора, входя в состав эпиграфа, становятся отправной точкой приспособления читателя к новой системе семантических и композиционных ходов, вовлекая с собой в ее сферу образы и идеи цитируемого автора.

Задание взаимоотношений «заглавие — эпиграф — текст» может быть разнообразно, но именно от него зависит полное понимание произведения. Например, эпиграфы к роману Ф. М. Достоевского «Бесы» (1871) — один из них взят из Евангелия от Луки, другой из стихотворения «Бесы» Пушкина, — собственно и породившие его полемическое заглавие, эксплицируют читателю метафорические отношения: «заглавие — текст», «эпиграф — текст». Первый эпиграф повествует об исцелении бесновавшегося и гибели стада свиней, в которое вселились вышедшие из него бесы; пушкинский эпиграф изображает тройку, застигнутую в пути «бесовской» метелью. Гневным заглавием «дети» людей 1840-х годов с их нигилистическими взглядами охарактеризованы Достоевским как «бесы», «кружащие» Россию и сбивающие ее с истинного пути.