Сионизм в век диктаторов

была просто воплощением сионизма, вернувшегося к своим старым проделкам, и в декабре 1935 г. Барух Чарни Владек, председатель Комитета еврейских рабочих и сам бывший член Бунда в Польше, выступил в дискуссии с Бердом

Локкером, руководителем организационного отдела палестинского «Поалей Циона», перед огромной толпой в Нью-Йорке.

Локкер был вынужден занять оборонительную позицию, настаивая на том, что соглашение было выгодно только германским евреям. Кроме того, утверждал он, они доставили бы грузы в страну самостоятельно, если бы не было никакого договора. Ведь не будь пакта, говорил он, положение в этом отношении было бы гораздо хуже: «Палестина изображалась как свершившийся факт… Соглашение о трансферте предотвращает наплыв в страну германских товаров, поскольку товары поступают по мере того, как в них имеется потребность»⁴⁶.

Владека не могла смутить явная уловка Локкера, и он продолжал наступление. В Нью-Йорке местные «лейбористысионисты» одновременно поддерживали бойкот в Соединенных Штатах, извиняясь в то же время за «Хаавару» в Палестине, и старые бундовцы высмеивали их попытку вести двойную игру:

«Вы можете спорить с сегодняшнего дня до дня Страшного суда, но это двойная бухгалтерия самого вопиющего рода. Никто, кроме евреев Палестины, не сможет сорвать бойкот! И только ВСО может договориваться с Германией!.. Я утверждаю, что главная цель трансферта заключается не в том, чтобы вызволить евреев из Германии, а в том, чтобы усилить различные организации в Палестине… Палестина, таким образом, становится официальным штрейкбрехером, срывающим бойкот германских товаров на Ближнем Востоке… Когда впервые стала известна новость о соглашении трансферта… Берл Локкер заявил: «Ни одна сионистская организация не имеет ни малейшей связи с трансфертом…» Из этого я могу сделать только один вывод: соглашение о трансферте — это пятно на евреях и на всем мире»⁴⁷

.

Если большинство евреев возражало против «Хаавары» как предательства, был по крайней мере один человек, кто хотел, чтобы была зафиксирована жалоба на то, что Вейцман и его друзья пошли недостаточно далеко. Густав Кроянкер, чьи взгляды на нацистов рассмотрены в главе 3, был одним из руководителей Ассоциации германских иммигрантов в Палестине, и в 1936 г. ассоциация опубликовала брошюру «Трансферт: важнейший вопрос сионистского движения». Он сводил деятельность сионизма к политическому расчету, и был более чем готов сделать логические выводы, уже присущие сионистско-нацистскому пакту. Он утверждал, что ясно понимает нацизм и возможности, которые он открывает для сионизма, как представлял их себе сам Герцль:

«Сделанный им анализ ситуации был свободен от пустого недоброжелательства; он видел два политических фактора — организацию еврейского народа, с одной стороны, и соответствующие страны — с другой.

Они должны были стать участниками пакта».

Кроянкер ругал руководство за то, что у него не хватило мужества официально одобрить деятельность «Хаавары» еще в 1933 г. Для него это была лишь капитуляция перед тем,

что он считал «психологией диаспоры». Он хотел, чтобы оно пошло гораздо дальше:

«Сионистское движение должно было бы постараться… повлиять на германское правительство в том направлении, чтобы оно пошло на заключение достойного государственных деятелей договора, а затем, сделав соответствующие выводы из обстановки, попыталось извлечь максимальную выгоду в сионистском смысле».

Он утверждал, что следующий необходимый шаг состоял в том, чтобы помочь нацистам сорвать бойкот в самой Европе путем расширения сферы действия «Хаавары». Германия «могла бы даже быть готовой заключить соглашения,—

если мы… будем готовы распространить систему «Хаавары» на другие страны»⁴⁸. Но руководители ВСО не нуждались в такой подсказке Кроянкера. Он не знал, что тайно они уже решили поступить именно так, и в марте 1936 г. переговоры