Сирахама

Постель чуть прогнулась — Току-сан тоже залез на кровать и подходил сзади. («Так! Стоп! А я ему туфли-то сняла?! Хотя, это ж япошка — у них это на подкорке — снять обувь»)

— Вперед смотри, сука! — Рыкнули сзади и грубо схватили за волосы.

«Бля! Будет бить! Ну, пиздец тебе, морда узкоглазая! Я тебя…»

В следующую секунду Тамара закатила глаза и рухнула на подушки, потеряв сознание.

Току-сан, с распахнутыми глазами, в которых радужка сейчас была почти не видна из-за расширившегося зрачка, деревянной походкой подошел к краю огромной кровати, сел, свесив ноги на пол, и обхватил голову руками, тихонько поскуливая.

* * *

«Ну, прости, Малыш! Прости старого дурака! Кто ж знал, что наша способность чувствовать чужие эмоции выйдет ТАКИМ боком!»

Такого количества концентрированной ненависти, презрения и брезгливости, как в этой проститутке, по отношению к себе я еще ни у кого не встречал! Ну, разве что Кин Охаяси выдал процентов семьдесят, пока его сестра чем-то не успокоила… и Рююто иногда выдает по сорок-пятьдесят… Даже Мисаки до того разговора не выдавала больше сорока!

Я ж чуть не убил эту Тамару! На чистом автомате! При этом процесс убийства хотелось совместить с изнасилованием. Воткнуться в нее, сжать горло и наблюдать, как стекленеют глаза… Еще и отпускать время от времени, чтобы подольше дергалась… Дергаться будет, руками махать… ну, руки можно коленями прижать… или парализовать… точки на плечах — вот тут… и тут… И грудь эту силиконовую раскурочить, прямо пальцами… чтобы кровь и обрывки кожи застревали под ногтями…

Опять темная волна… Я даже зарычал, пытаясь сдержать ее. Помотал головой, надеясь успокоиться. Тщетно… Хотелось порвать тут все… Начиная с той, что лежала сейчас на кровати и сладко посапывала…

Я быстро прошел к своим вещам, горкой сваленным прямо на полу («Гайдзинка — что с нее взять! Никакой аккуратности!») и нашарил свой мобильный…

«Сейчас посмотрим, какой я счастливчик»

— Здравствуйте! — Веселый женский голос… неживой. — Вы позвонили на радио «Счастливчик»! Рады слышать вас, Шкет-сан! После звукового сигнала вы — в эфире. У вас есть возможность выйти в прямой эфир! Если вы согласны, нажмите на своем телефоне цифру ноль или внятно скажите «Да, я хочу попасть в прямой эфир!»

Глаза вновь застилал черный туман, руки хотели отбросить телефон, а ноги — вернуть тело на кровать… не знаю, насколько я сейчас смогу говорить внятно и так, чтобы программа распознавания голоса смогла это расшифровать, но:

— Да, я хочу попасть в прямой эфир!

— Принято! Внимание! Через пять секунд. Пять! Четыре! Три! Два! Один! Вы — в эфире!

Я прокашлялся. Но голос все равно был… будто ножом по стеклу:

— Добрый день! Или вечер уже? Ну, не важно. Композиция «шесть единиц». Поставьте. Только побыстрее, пожалуйста!

И дал отбой. Наушники… наушники… где, бля, наушники?! Ага, вот они!

И чего дальше делать? А чего тут думать… сидим полчаса, цепляем на морду довольно-расслабленное выражение и топаем отсюда на хер! И больше — ни ногой! Можно даже этой русской дуре «на чай» оставить. Дескать, понравилось — я аж улетел! И еще много-много раз приду!

Только бы высидеть эти полчаса… да коннекться же ты, сука! Пи-и-ик… Ну, где музыка?! Музыку, бля, давайте, пиздоболы!

— Ого! — Послышался голос радиоведущего. — Нет, вы это слышали?! Вы слышали?! Впервые! Впервые за четыре года наш слушатель воспользовался правом «сжечь» свои пять баллов, но — попасть в прямой эфир! Впервые! Ну, неудивительно: это же Шкет! И он любит нас удивлять! И у него это получается! Правда, общение было коротким, хотя счастливчик имеет право на пять, подчеркиваю — пять! — минут прямого эфира! Впрочем, я догадываюсь…

Уёбок! Когда ж ты заткнешься?! Музыку давай! Музыку! В кровати что-то хрустнуло, когда я вцепился пальцами в матрац… так захотелось дотянуться до жиденькой шеи этого мудака! А что она жиденькая — я не сомневался… с таким-то голосом шея должна быть просто цыплячьей:

— … впрочем, я догадываюсь, в чем причина! Он еще и голос изменил, наверно, что б его Ренка-сама не узнала! Ведь велика вероятность, что с ним заговорит наша неприступная принцесса, и тогда ему придется отвечать за все те, неприличности, что он ей отправ…

Словесный понос был прерван глухим звуком подзатыльника и спокойным голосом Ренки:

— Напоминаю, что наш слушатель Шкет-сан попросил, и ПОБЫСТРЕЕ (еще один звук подзатыльника), мелодию «шесть единиц». Ставим. Приятного прослушивания, Шкет!

Так его, Реночка! Так, моя сладенькая! И мордой… мордой — в стол! Чтобы до крови! Я тебя обожаю! Чтоб зубы у него из «вонючки» посыпались! Нажимай на «Плей», моя хорошая!

— О! Кстати, — Вмешался голос ведущего-мужчины… и до следующего звука подзатыльника успел проговорить. — А название песни отобразилось! Это «Онли ю» (Бздыщ!)… какое оригинальное название (Бздыщ! Бздыщь! Бздыщ!)

— Онли юююю… — послышался глубокий мощный мужской голос после гитарно-клавишного перебора-вступления.

Я торопливо вывернул громкость на максимум и рухнул спиной на кровать.