Сирена в котелке

Как известно, в Варшаве и Лодзи происходят состязания портных. Кто из них потратит меньше материала на мужской костюм.

Начало этому виду спорта положил какой-то итальянец из Рима, выкроив элегантный двубортный костюм не из трех метров товара, а только из двух метров пятидесяти сантиметров.

Как только наши варшавские портные дознались об этом, давай с этим итальянским мастером тягаться.

Первый махнул элегантный костюм из двух метров сорока сантиметров, второй сэкономил еще двадцать, то есть скроил костюм люкс на среднего мужчину из трудовой среды, использовав для этого только два метра двадцать сантиметров ценного сырья. Правда, он выставил следующее условие: клиент обязан в течение года перед оформлением заказа питаться только в общественных столовых, так как данная модель не предусматривает материала на живот. Оказывается, животы в последнее время вообще не носят. Теперь эта модель находится в производстве на наших фабриках мужской одежды и получила название: «Кащей номер 1».

Третий участник конкурса экономии материала пошел дальше. Отхватив еще двадцать сантиметров, он получил изысканное портновское произведение всего из двух метров шерсти. Достиг он этого очень просто: скроил пиджак без воротника. Действительно, если рассмотреть вопрос поглубже, на кой черт нужен воротник?

Но это еще не конец. Следующий мастер, как увидел это, сказал: «Ну, погодите, я вам покажу». Комбинировал, комбинировал и придумал: лацканы на современном пиджаке не только не нужны, по просто небезопасны. Известное дело, что всякий рядовой хулиган, задевая смирного прохожего на Кручен, на Свептокшиской или на другой безлюдной улице, хватает его прежде всего за лацканы, а уж потом свободно сует кулак под желудок и требует деньги на танцплощадку в рамках борьбы молодежи со скукой. Не имея лацканов, мы можем всегда дать ему уклончивый ответ, то есть спастись бегством.

Так вот, этот портной скостил лацканы, добыв таким образом дополнительную экономию в двадцать сантиметров на каждом костюме, что во всепольском масштабе означает около пяти вагонов шестидесятипроцентной шерсти, или не менее пяти гектаров нашего хвойного леса в пересчете на сорок процентов бумаги.

Если этот конкурс будет распространяться и дальше подобным темпом, пиджак превратится в так называемый жилет.

При дальнейшей экономии мы вместо пиджака получим модное кашне, а потом все это вообще исчезнет. И жалеть об этом не приходится, так как на лето спортивная рубашка — лучший наряд для мужчины. А зимой мы все равно ходим в пальто, даже в квартирах, особенно если батареи отопления обслуживаются электротеплоцентралью.

Продолжая борьбу за экономию, портные принялись за рукава. Имеется тенденция делать их значительно короче. В настоящее время эта экономия проводится на швейных предприятиях, правда, только наполовину: делают короче либо правый рукав, либо левый. Несколько таких моделей уже появилось на прилавках магазинов одежды.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1957

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Приносит или не приносит

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Трубочист счастье приносит.

— Возможно, но не везде.

— Почему не везде?

— А потому, что кое-где вводит в расход.

Например, в трамвае. Еду я как-то двадцать пятым в праздничном светлом пальто, так как только что выступал в суде на Лешно. Толкотни в трамвае не было, потому что час обеденный и дождь лил, как большое несчастье. Я устроился на передней площадке и стою. Вдруг смотрю, двери открываются и на площадку взбирается трубочист.

— С работы?

— И еще с какой! Десять ресторанных дымоходов нужно было прочистить, чтобы так измазаться. Он был такой черный, что даже глаз не было видно, кругом одна сажа. Костюм у него, конечно, тоже в соответствующем заупокойном цвете, тоже сажей подробно измазан.

— Сам с инструментами?

— Две щетки и шар, все свежеиспользовано. Сухая сажа и та ужас вселяет, а он, понимаете, был вдобавок мокрый, как большое несчастье, будто только что из пруда.

Сами понимаете, как только публика его увидела, все попятились и в крик:

— Боже ты мой, этот нас прикончит! Пан мастер, послушайте, снимите с плеча свои инструменты, потому что вы всех нас в одну минуту в трубочистов превратите.

Но трубочист попался с гонором. Как будто его это не касается, шпаклюет направо и налево. Крик еще пуще поднялся, пассажиры полезли на стены, на поручни, что под потолком висели, а он ничего, знай себе прет и прямо на меня.

Я подумал, если он возле моего пальто потрется — черная могила. Ни сухая, ни мокрая, ни итальянская, ни польская химчистка мне не помогут. Я тоже закричал:

— Пане брюнет, притормози немножко, куда тебя черт несет!

А он поворачивается ко мне и говорит:

— В чем дело? — и проезжается щеткой через всю физиономию какого-то невысокого блондина, стоявшего сбоку, и в одну минуту превращает блондина в негра из самого центра Африки.

Я его схватил за щетку и держу, а он свои щетки вырвал и пошел дальше. Правду сказать, он ко мне даже не притронулся, но на моем светлом летнем пальто появились пять черных поперечных лампасов. Я как увидел это, сразу завопил: