Сирена в котелке

После нескольких выступлений такого рода шел так называемый «гала-номер». Перед началом я брал в руки бубен или тамбурин и произносил следующую речь:

Уважаемая публика, так как наше представление происходит на свежем воздухе и мы не в силах ограничить вход разным лахудрам, которые задарма, то есть бесплатно, смотрят на наш тяжелый труд, а после представления удирают или прячутся за цветами в окнах, мы вынуждены перед наиважнейшим номером нашей программы просить о добровольной складчине на расходы.

Кто не имеет желания, просим выйти вон за ворота и не заслонять вида публике, которая понимает, что на то курица гребет, чтобы что-нибудь выгрести, а также сама хочет чему-нибудь в жизни научиться!

Через минуту вы будете иметь честь увидеть так называемое чудо двадцатого века, мадам Избитт, или особу женского пола, гарантированную докторами в городе Париже, которая лично мною будет проткнута в сорока местах туда и обратно с помощью стальных шпаг и своим порядком останется живая! Ежели есть среди господ доктор медицины, он может лично проверить рядом в подъезде, что данная особа женского пола имеет естественное строение автономии своего тела и не содержит пустых мест, где бы могло поместиться сорок стальных шпаг!

И тут мадам Избитт, в частной жизни Манька Капеч, та самая, что перед тем работала второй сиамской сестрой, влезала в большой железный котел с дырками, я накрывал ее крышкой, которую потом надо было придавливать коленями, потому что Манька Капеч начинала фатально толстеть. Когда крышка закрывалась, я втыкал в дырки шпаги во всех направлениях и снова произносил речь:

А теперь если кто-нибудь из уважаемой публики был бы заинтересован посмотреть, как эта особа чувствует себя в котле, можно это устроить за добавочную оплату в пять грошей! Пять грошей не принцип, а узнать можно этим манером величайшую тайну мпра! Просим решать моментально, так как по причине духоты особа больше чем пять минут в котле не выдерживает!

Всегда находилось несколько любопытных, я отодвигал крышку и демонстрировал мадам Избптт, сидящую между шпаг, как в паутине. Всех удивляло, как можно навтыкать столько шпаг и не повредить артистку, но иногда попадался дрянной тип всезнайка, который кривил физиономию:

«Да ведь это все липа, лезвия по бокам проходят». Такому я отвечал коротко:

«А пан бы хотел, чтобы за панские паршивые пять грошей женщине в тело навтыкать железа и сделать из нее труп. Валенок, жлоб из глубокой провинции, артистической работы не понимаешь. Ну-ка вали отсюда, оборванец от научного опыта, пока тебя скорая помощь не забрала!»

А о чем говорили такие эпизоды? О том, что понимание настоящего искусства в народе упало. Дворники тоже затрудняли артистическую деятельность. Дошло до того, что, исполняя личное «ален пассе» с дверью от места общественного пользования, я после третьего круга собирал в шапку только пятнадцать грошей. Артисты разбежались. Остался я один. Дело пришлось закрыть.

— Ну, а что пан директор делает теперь?

— Теперь я художественный консультант Филармонии.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1956

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Первым мчался конный

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Ну вот, таким манером, пан Кролик, сегодня начинается неделя команды, как говорится, на предмет чествования.

— Это какой такой команды?

— Ясное дело, пожарной, добровольной.

— Во-первых, не пожарной, а огневой, так всегда она в Варшаве называлась, пожарные — это были в провинции и за границей, в Кракове, например. А во-вторых, куда им до прежних пожарников!..

— Это в каком же смысле?