Сирена в котелке

— А в том смысле, что вида у них нет. В старину пожарник это был пожарник. Мундир на нем обтянут, голенища сапог начищены, так что смотреться в них можно, ус напомажен, каска медная с ремешком. А теперь что? Костюмы из холста висят на них, как седло на собаке. На лице газовая маска, так что не поймешь, кто это — мазепа или член пожарной дружнны.

Да и автомашины эти представительности совсем не имеют.

Пожарная команда — это в первую очередь красивый конь першерон, с задом, как шкаф. В старину, бывало, когда такой отряд из двадцати пар коней по улице проедет, было на что посмотреть! Искры из-под копыт летели. В уши вату надо было закладывать, чтобы барабанные перепонки не полопались.

А теперь… промчатся две-три машины, даже глазом не успеешь моргнуть, а их уже след простыл.

Нет, такая команда почтения не вызывает, никто ее не боится, и каждый любой тип для смеха может ее по телефону вызвать.

В старые времена это было невозможно. Команда так просто по любому поводу не выезжала.

В первую очередь дежурный пожарник должен был заметить с башни дым или зарево, тогда он давал знать другому пожарнику, который дежурил внизу у гонга.

Этот тоже сразу по рельсе не колотил, а сперва проверял, может быть, дежурный на башне под газом и у него в глазах двоится.

Лишь когда не оставалось сомнения, что пожар действительно существует, нижний дежурный поднимал шум при помощи молотка и рельса. Но и тогда тоже весь отряд как сумасшедший на пожар не летел. Нет. Сперва высылали конного, чтобы он лично убедился, что и как.

А может быть, жильцы уже сами огонь загасили, а если нет, то сколько бочек воды потребуется.

Всю команду на пожар вышлют, только лошади зря устанут, люди перепачкаются, а там может, всего две дамские тряпки на чердаке загорелись или занавеска от елки занялась и ее одним ведром залить можно.

Пока конный ездил узнавать, пожарные брились, усы фиксатуаром напомаживали, одевались элегантно и уж только тогда, если было из-за чего, будили брандмейстера и выезжали всей дружиной.

А теперь? Пожарники как бешеные по смазанным мылом столбам съезжают вниз, с разлета впрыгивают в брезентовые портки, и мокрые, потные, усталые мчатся на пожар. Такая команда человеческому взгляду оптического удовольствия не доставит.

А с добровольной командой еще хуже. Каждый орет, как бог на душу положит. Как его сигнал застал, так на пожар и едет. Представьте себе, что я однажды в провинция видел пожарника в военной железной каске, во фраке я в подштанниках. Но при поясе и топоре. Это, кажется, был жених, которого сразу после свадьбы на пожар вызвонили.

— Пан Кролик, уважаемый, как человек старинной даты, вы имеете право ворчать на современные изобретения, но, пожалуйста, не сегодня. Сегодня день праздника пожарных. В подштанниках или не в подштанниках, а стараются ребята здорово, и не один пожар они в так называемом зародыше погасили и не один еще в своем пятилетием плане погасят, так что норму свою перевыполнят. Вот мы и должны выразить им благодарность всего общества. И вы тоже не будете отрицать, что на автомашинах пожарная команда появляется на месте пожара в три раза быстрее, нежели на ваших першеронах.

— Так-то оно так, да вид не тот!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Хула-хуп

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Хула-хуп, хула-хуп!Чтобы стал изящным пуп,Покупайте хула-хуп…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На Новом Свете — угол Хмельной я как-то вечером впервые увидел пластмассовое колесо нового всемирного безумства. Первый раз увидел эту игрушку в движении.

Как восточная танцовщица, ритмичными движениями живота и бедер крутил вокруг себя цветной обруч продавец этого новейшего товара массового развлечения — бессмертный уличный торговец.

⠀ ⠀

— Хула-хуп, хула-хуп,Заменяет нам зарядку,Каждый может за тридцаткуНаучиться хула-хуп! —

⠀ ⠀

продавец кричал, танцевал и одновременно получал деньги, которые текли к нему, как вода.

Я остановился на минутку, а потом покорно стал в очередь и купил один из последних обручей.

Отовсюду мне подмигивали цветные неоновые вывески и лампы дневного освещения, украшающие витрины, полные легкой и тяжелой одежды, пончиков и жешовской колбасы.

Внезапно я вспомнил угол этой улицы несколько лет назад. Среди руин на мостовой стоял скелет сожженного трамвая, а на нем надпись: «Помидоровый суп, горячие пирожки». Суп и пирожки имели тогда не меньший успех, чем теперь разноцветные колеса хула-хуп.

Быть может, этот самый перекупщик кричал тогда не своим голосом:

— Канада, люди, Канада! — и демонстрировал деревянную модель ноги, одетой в шерстяной носок и штанину, отрезанную, видимо, от когда-то элегантных мужских кальсон из бывшей белой бумазеи.

«Минуточку внимания, панове, мы берем эту машинку в правую руку, левой беремся за кальсоны вместе с носком и за-цеп-ля-ем. Готово, носок пришпилен, как цементом. Теперь можем дергать, можем рвать, он нам не уступит.