Сирена в котелке

Начальник за телефон, я за кровать, завскладом за люльку! Но поздно, диких вместе с родственниками и грузчиками привалила целая дюжина. Мы выносим из комнаты кровать с люлькой, а дикие волокут в комнату комод. Шум, крик, толкотня. Кота в дверях прищемили, ребенок угодил завскладу в лоб щипцами для орехов. Содом и гоморра, но комод втащили.

Как только проход в двери высвободился, все, то есть мы и дикие, начали сразу выносить вещи. Только они выносили пишущие машинки и письменные столы, а мы кровать, люльку, трельяж и кота. Снова образовалось так называемое узкое место, сквозь которое никто не смог пролезть, ни туда, ни обратно.

А начальник все у телефона и вызывает подкрепление. Прибежали наконец наши отделы: кадров и финансовый. Но дикие окопались в правом углу за мебелью и швыряют в нас цветочками. Когда начальник схлопотал по темени фикусом в кадке, а у пани Ядзи из главка пошла петля на чулке до самого верха, мы предложили перемирие.

Теперь в одном конце комнаты проживают дикие, в другом приткнулась наша контора, посредине проходит нейтральная полоса. Даже трудно поверить, живем в согласии, правда только днем. Ночи тяжелые и небезопасные. Для того чтобы дикие не выбросили контору со всем имуществом, мы работаем все двадцать четыре часа в три смены.

Хуже всего приходится мне, потому что, как курьер, я должен следить за порядком. А все идет вверх тормашками. Как только наш завскладом начнет ночью считать на арифмометре, так дикая жена поднимает крик:

— Что вы так колотите на своей машинке? Не можете, что ли, стучать потише? Спать мешаете.

А завскладом огрызается:

— Может, вы прикажете колыбельную на арифмометре сыграть? У меня нет слуха, я не музыкален. — И еще сильнее на клавиши нажимает. И с еще большей яростью рукоятку накручивает. А главный дикарь на наших машинистках телесным способом отыгрывается. Как только какая-нибудь из них зажжет в комнате свет, он встает с кровати в чем мать родила и в таком виде марширует до самого выключателя.

Как-то я ему говорю:

_ Уважаемый, взяли бы хоть какую-нибудь шляпу в руку, все-таки прикрытие.

А он отвечает, что у него нет шляпы, а есть только берет.