Сирена в котелке

— Я с тобой согласен, Олесь^[27], но дело в том, что английский мамонт попал в прорубь и был таким образом заморожен на веки веков, аминь. Поэтому он и сохранился. А наш мамонт находился под Керцелякским рынком в теплейших условиях, и остались от него одни кости. Так что Главмясо сразу отпало. Но появился Главутиль, который собирает бутылки, кости и вторичное сырье. Он хотел, как полагается, выменять все ископаемое на жестяные оцинкованные ведра.

Тут опять же врезались ученые типы, специалисты по откапыванию в научных целях всяких разбитых тарелок, горшков и ювелирных изделий. Они хотели вытащить мамонта, вымыть его, почистить, скрепить гаечками, поставить в музей и брать деньги за билеты. Однако об этом узнали конкуренты — специалисты по откапыванию старых камней и кирпичей — и заявили, что мамонт, как окаменелость, принадлежит им.

Еще когда наши каменщики нашли первую деталь мамонта, ученые типы чуть из себя не повыскакивали, чтобы доказать свою правоту, одни утверждали, что это коренной зуб, а другие — что это задняя нога. До сих пор вопрос не разрешен, и, кажется, придется для консультации приглашать зубного врача.

— А по-моему, — снова вмешался шурин, — в комиссию надо ввести предвоенного повара из ресторана первого класса.

— С какой целью?

— А с той, чтобы установить, не есть ли это окаменелое отварное мясо. Именно в этом месте на Керцеляке находился когда-то ресторан дяди Змейки. Отварное мясо на костях, которое там подавалось, занимало целое блюдо, и одной порцией можно было шесть человек накормить до потери сознания. Так, может, случайно это те самые кости?

— Ты, Олесь, хихи-смихи устраиваешь, а там мамонт дожидается, пока ученые сговорятся между собой, кто из них имеет право его из-под земли вытащить.

Если так дальше пойдет, на мамонте вырастет небоскреб, строительство ждать не может. А тогда, чтобы ископаемое из земли вынуть, придется жильцам дать другие квартиры, а десятиэтажный дом разобрать.

— Ну и что! Не такие вещи разбирали. Наука требует жертв!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Шурин на летающей тарелке

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Несколько дней назад в «Экспрессе» было напечатано, что будто под городом Парижем появилась летающая тарелка. Какой-то индивид летал на ней над огородом парижского зеленщика, засаженным салатом.

Как нам известно, это не первый такой случай. Во Франции люди довольно часто видят тарелки, которые служат марсианам транспортом для путешествий между звездами. И не только тарелки, но и летающие блюдца, стаканы, соусники и тому подобную столовую сервировку. Пижоны с Марса, Венеры и друтих отдаленных местностей чешут на них туда и назад с неизвестной целью.

Шурин Пекутощак, известный своей смекалкой на изобретения (в свое время он изобрел машину для отключения электрического счетчика и заработал на этом шесть месяцев условно), тоже решил построить такую летающую тарелку. Он работал над нею целую неделю и потом пригласил нас с Геней на торжественный пуск своего изобретения.

Вынес тарелку во двор и поставил. Действительно, красивая тарелка из покрашенной в белый цвет фанеры с голубой обводкой. Длина два метра, глубина достаточная, чтобы три особы в ней могли усесться. Принес он также соответственной величины ложку.

— Для чего ложка? — спросил я его.

— Для гребли в воздухе.

— А куда можно долететь на такой тарелке?

— Куда угодно. На Марс, на Луну к пану Твардовскому, на Венеру, на Млечный Путь за простоквашей, на Сатурн.

— А как долго лететь до Сатурна?

— Сорок лет, восемь месяцев и двенадцать дней.

— Это далековато, куда-нибудь поближе.

— Ну, тогда можно на Луну, всего десять дней, потому что эта тарелка-экспресс.

— Десять дней куда ни шло, по лучше подбрось нас к тетке Орпишевской в Радом, — сказала Геня и первая влезла в тарелку. Я за ней, шурин сел последним, вынул из кармана автомобильный гудок и давай гудеть.

— На что этот гудок? — спросил я его.

— Чтобы в воздухе мы на другие тарелки и стаканы не налетели.

— Ну хорошо, однако ты гудишь и гудишь, а тарелка ни с места.

— Потому что это, понимаешь ли, летающая тарелка, которая не хочет летать. Что-то вроде недвижимых двигающихся лестниц в Центральном универмаге. Я должен ее усовершенствовать.

— Чтобы летала?

— Именно.

— Ты меня прости, но это же обыкновенная липа!

— А ты думаешь, что те, в Париже, не липа?

— Скорее всего тоже липа.

И тогда шурин объяснил мне, для чего он построил данный агрегат. Речь шла о том, чтобы наша пресса имела о чем писать в летнюю пору. Французские газеты заправляют в августе всевозможные байки о людях с Марса, разъезжающих на обеденных сервизах. Англичане в свою очередь заливают ежегодно о морском змее эпохи до всемирного потопа, якобы находящемся в пруду под городом Лондоном. А мы что, мачехины? До каких пор мы будем писать о стеклянных блюдцах, которых не достать в магазинах. Или о том, что через год каждый варшавянин получит квартиру из двух комнат с кухней?

«Так дальше продолжаться не может, — сказал себе шурин, — нужно на лето придумать что-нибудь более эффектное».

И выстругал летающую тарелку.