Сирены

Я знал, что там. Голова кружилась. Перед глазами плясали радужные пятна. Риггс грузно поднялся со стула и встал у меня за спиной. Заглянул мне через плечо, сощурился, всмотрелся в фотографию. Яркие цвета. Размытый фон. Испарина на коже Изабель.

– А вот тут ты к ней очень даже прикасаешься, приятель…

– Ну, что теперь скажешь? – спросил Лэски.

– В коридоре толпа. Мы с Изабель разговариваем.

Риггс наклонился и разложил фотографии на столе. Изо рта так несло перегаром, что можно было определить марку спиртного.

– Да уж, девчонка не дура поговорить,

Сара Джейн постаралась, фотографии вышли отличные. Каждый кадр был скомпонован так, что окружающая обстановка в него не попадала. На каждом последующем снимке мы с Изабель оказывались чуть ближе друг к другу. Риггс навалился мне на плечо:

– Это ваша первая встреча?

Я кивнул.

– Да ты времени не терял…

– Откуда у вас фотографии?

Мне не хотелось его об этом спрашивать. Не хотелось, чтобы он догадался, что поймал меня врасплох.

– Анонимный доброжелатель, – сказал Лэски. – Кому-то очень хочется смешать тебя с дерьмом, Уэйтс. Интересно кому?

Как раз об этом я и думал. Фотографии могли прислать Росситер или Сара Джейн. Скорее всего, Росситер. Жаль, что я не уничтожил конверт.

– Сколько раз вы с Изабель Росситер встречались? – спросил Лэски.

Риггс по-прежнему давил мне на плечо. Расспросы про Изабель Росситер и про фотографии мучили хуже головной боли. У меня возникло дурное предчувствие.

– Не помню.

– А если подумать?

Я сделал вид, что пытаюсь вспомнить.

– Два или три раза в Фэйрвью. Один раз в «Рубике». Один раз я отвез ее домой. А в чем дело?

– Расскажи про вечер в «Рубике». – Риггс убрал руку с моего плеча и обошел стол.

Полиэстеровые брюки так лоснились, что от их блеска было больно глазам.

– Мы случайно встретились перед самым закрытием. Она была в сильном подпитии, и я решил проводить ее домой. Беспокоился, как бы с ней чего не случилось.

– С чего бы вдруг?

– К ней подкатывал бармен. Мерзкий тип.

– Вот как? – сказал Лэски. – А как его зовут?

– Не знаю, – соврал я.

Лэски странно на меня посмотрел.

– Значит, ты отвез ее домой? – спросил он.

– Ага.

– А таксист говорит, что сначала вы заехали в Фэйрвью.

Я с трудом сдержался и как можно равнодушнее ответил:

– Верно.

– За «восьмеркой»?

– Нет.

– А зачем тогда?

– Изабель была в подпитии…

– Упилась так, что вырубилась в такси, – сказал Лэски. – Водитель забеспокоился, как бы с ней чего не случилось.

Сволочь.

– С ней все было нормально. Я отвез ее в Фэйрвью. Я же не знал, что она живет в квартире по соседству. Мы были едва знакомы.

Лэски посмотрел на меня, будто говоря: «Ну надо же».

– Значит, отвез ты ее домой. А дальше что?

– Я ушел. Она просила зайти к ней на следующий день.

– Зачем?

– Хотела что-то рассказать.

– Что?

– Не знаю.

– И не спросил?

– В следующий раз я увидел ее уже мертвой.

– Да неужели? – сказал Риггс.

Лэски уселся напротив меня, двигая костлявыми челюстями.

– Может, она сказала тебе то, чего ты не желал слышать?

– Например?

– Например, что она хочет вернуться к родителям?

– Это было бы ее решение. Я бы его поддержал.

– Интересно получается. Когда вы с ней сели в такси у «Рубика», ты как раз и собирался везти ее к родителям…

– А вот когда она вырубилась, ты велел таксисту развернуться, и вы поехали совсем не туда, – продолжил за него Риггс.

Когда я обнаружил деньги в сумке Изабель.

– Мое слово против слова таксиста?

– Маршрут сохранился у него в навигаторе, – сказал Лэски. – Почему ты передумал?

Они явно выуживали из меня информацию.

– Без комментариев.

Они переглянулись.

– Может, она тебя бортанула? – продолжал Лэски.

– Без комментариев.

– А может, рассказала, как поговорила с безымянным барменом? – осклабился Лэски, мол, ну надо же.

Чем его так заинтересовал бармен?

– Она же любила поговорить, – сказал Риггс.

– Без комментариев.

– Без комментариев, – передразнил меня Лэски, обращаясь к Риггсу. – Что ж, никто ничего не узнает…

Я посмотрел на него.

– О, смотри-ка, среагировал.

– На месте преступления он тоже среагировал, – подтвердил Риггс. – Нос констеблю сломал.

– Почему ты взбесился, когда увидел надпись на зеркале, а, Уэйтс? Никто ничего не узнает. О чем не узнает?

– Без комментариев.

– А почему на твоем зеркале было написано то же самое?

– Это вы разгромили мою квартиру?

– Мы обыскали твою квартиру. Дверь была открыта. Кто-то намалевал на зеркале «Никто ничего не узнает» и расколотил его. Наверное, ты сам.

– Без комментариев.

– А когда тебя сегодня задержали, в твоем кармане обнаружилась записка с теми же словами. Почему?

– Без комментариев.

– Написанная не твоим почерком, – продолжил Риггс. – У тебя каракули как у психа. Может, это писала Изабель?

– Она отправляет тебе послание: «Никто ничего не узнает». А потом находят ее труп. Ты видишь те же слова на зеркале у нее в ванной и набрасываешься на полицейского.

– Без комментариев.

– Ты пишешь эту фразу на своем зеркале и громишь квартиру.

– Да вы даже близко не…

– Кто был с тобой в квартире, когда ты обнаружил труп Изабель?

– Никого.

– «Мы обнаружили тело». Именно так ты выразился, когда звонил в полицию. Я прослушал запись.

– Я оговорился.