Сирийский марафон. Книга вторая. Часть 3. Неслышимое слышу

Фургон опять катил себе в общем потоке, спешащих по случаю грядущего праздника, автомобилей. Пассажиры в них: хмурые и весёлые, красавчики и не очень, дети и в возрасте; жевали бутеры и бубль-гум, пили воду и смаковали кофе, а некоторые прикладывались к плоским «чекушкам»; флиртовали напропалую и ссорились в хлам. Словом, жизнь текла и плескалась в своей незатейливости. Кому какое, что полицейский фургон катит среди них, белея аккуратными пулевыми отверстиями. На то, она и полиция. Чему удивляться.

– Вы кто, твари, такие? – невольно шепелявя разбитыми губами, Кайседо полуразвалился на сидении. – Знаете кто я?

– Угу. Типа местный король киднеппинга. Точнее, принц. Старшой-то живёхонек. Пока, – Кайда пнул носком ботинка в середину лодыжки наглеца. Тот взвыл в голос. Подполковник слегка придавил подошвой модный штиблет. – Ещё раз вякнешь не по делу, оторву яйца. Одно, для начало.

– Типа мачо, да? – потирая руками, скованными пластиковыми наручниками, ушибленное место, буркнул колумбиец.

– Нет, не мачо, куда уж нам. Русский, – буднично обронил Александр, продолжая прижимать подошвой туфель.

– А, вот она, башку поверни, офицер американской разведки. А, вы её убили.

– Да, хоть эскимосской, – заржал Кайседо. – Плевал я …, аааа.

– Ты видно полный придурок, – удрученно заметил подполковник, каблуком придавив стопу гангстера. – Гвинет Мур действующий офицер ЦРУ США.

– Аыы ..у, – во всё горло заорал Кайседо, пытаясь выдернуть туфлю из-под каблука. Кайда переставил ботинок ему на промежность. – Есть, что сказать или решил Рембой прикинуться? Только здесь не Голливуд. Мы же люди слова. Правило у нас такое: пообещал – сделай. Одно яйцо лопнет – сразу не сдохнешь. Вовремя к хирургу попадешь, даже выживешь. Ну?

Колумбиец часто закивал головой.

– Смотри сюда, cabron, – Александр вытащил из внутреннего кармана куртки и поднес цветную фотографию к физиономии евнуха в ближней перспективе. – Да, не трясись ты, тля. Узнаешь?

Тот, растекаясь медузой по сиденью, явно находился на грани обморока. Голова, будто у китайского болванчика, моталась из стороны в сторону, а зрачки закатывались. По кивку подполковника, Чупа-Чупс, в один прием скрутив крышку с литровой бутылки, набулькал в пластмассовую кружку до верха и выплеснул воду на лицо малахольного. Выждав несколько секунд, старший лейтенант влепил три звонкие пощечины, приговаривая при этом на русском:

– Доигрался хрен на скрипке. Звиздец подкрался незаметно, хоть виден был издалека.

Толи звук незнакомой речи, толи вода на физиономию, но помогло. Младший из Кайседо затрепыхался, да и зрачки вернулись на место.

– Всё, командир! Клиент скорее жив, чем дохлый, – Морозов удовлетворено оглядел киднеппера. Занес было ладонь для завершающей оплеухи. Тот дернулся, пытаясь отстраниться.

– Не бзди, гнида, – Андрей перешёл на английский и поднес кулак к носу колумбийца. – Смотри у меня! Командир у нас добрый, только лишнее отрывает. А, я злой – глаза выдавлю. Усек? Вижу усёк. Будь паинькой, дядю не нервируй. Отработай дятлом – самое время.

А, синий фургон пришлось бросить. Завезли американку в ближайший госпиталь. Мишкин с Мигелем под личиной бойцов SWAT сдали в статусе неопознанного трупа и, … «прости-прощай». Горевать-печалиться не стали. Кто она? Не друг, даже скорее враг. Ставший временным союзником по причине коловращений бытия. И, только. Младшего Кайседо разговорить удалось с трудом. Но, удалось. Теперь они точно знали где Мари. Киднеппера спровадили в лучший из миров без затей: à la guerre comme à la guerre.

Кубинец исчез на час без малого, пока они, сменив полицейские шмотки на цивильное, мирно полдничали в забегаловке на выезде из Богота. Валентин между делом сбегал в супермаркет и вернулся, волоча аж четыре здоровенных пакета, набитых снедью:

– Принимай, оглоеды! Дорога длинная. Сейчас Мигель вернется и сразу марш-марш. Своим команду дал на выдвижение?

Кайда, прикончив котлетину из ассортимента местной кухни отдаленно напоминающую «по-киевски», гонял по тарелке оставшиеся крошки:

– Само собой. Думаю, они на месте раньше нас будут. О, легок на помине. Мигель!

– Точно, – Мишкин бросил взгляд через витринное стекло. Чистенькое, на удивление для здешних мест. – Минивэн для нашей компании самый цинус. Всё парни! На выход.

На этот раз даже обжора-Морозов не стал вздыхать лишний раз. Подхватил два пакета с едой, не забыв про вечный рюкзачок, и на выход. Кайда, удивленно подняв бровь, хмыкнул:

– Сударь, не узнаю вас!

– Судьба играет с человеком, а он играет на трубе! – улыбнулся Валентин и поспешил за Андреем.

И, вновь они катили практически строго на север. Менялись названия дорог, будто карты в колоде мелькали указатели населенных пунктов, плато перетекло в равнину, высотки Медельина остались слева. А, они всё ехали по трассе «número veinticinco», что всего лишь означает «номер двадцать». Не больше, и не меньше. Каждый час сменяли друг друга за рулём. Ночь в здешним широтах, как в сказке сказывали, свалилась вдруг. Только, что скучали кислые сумерки и бац, глухая чернота.