Сиротка. Расплата за прошлое

— Ладно, оставайтесь здесь, с моей кузиной, — решил он. — Я поклялся защищать вас, обожать. Я не хочу доставлять вам неприятности. Но имейте в виду: вы не сможете отсюда выйти. Все ключи хранятся в сейфе, код которого известен только мне. Передвигайтесь по дому, сколько хотите. А вечером, ровно в восемь, я буду ждать вас в оперном зале. Не забудьте про «Фауста»… Маргарита…

Родольф Вонлантен повернулся к ней спиной. Эрмин увидела, как он вышел из гостиной, пересек коридор и вошел в другую комнату, заперев за собой дверь.

— Это его кабинет, — пояснила Анни. — Он в нем и спит. Наш дядя установил там сейф. И телефон.

— Ваш кузен стал совершенно невменяемым.

— Господи боже мой! Боюсь, что это так, мадам. Я не до конца это осознавала, пока не поговорила с вами. Как вы думаете, к нему может вернуться рассудок?

— Понятия не имею. Но помогите мне выбраться, умоляю вас! Наверняка в этом доме есть другой телефон, еще один выход! Вы же как-то выходите?

Анни подняла к Эрмин свое рано состарившееся худое лицо с тонкими губами и носом с горбинкой.

— Теперь уже нет, из-за вас. Я очень люблю гулять по парку, в это время года там так красиво: все эти розы и кустарники! Нет, леди, я не смогу вам помочь. Мы обе здесь заперты. Доставьте ему радость, спойте сегодня вечером! Я наблюдала за ним. Когда вы говорили о возвращении домой, он напрягался, готовый разгневаться, и, уверяю вас, в такие моменты я его боюсь. Родольф так надеялся, что вы его полюбите, он ведь нуждается в любви, как и мы все!

— Да что вы знаете о любви, — тихо заметила Эрмин. — Если я последую вашим советам, неизвестно, чего он потребует завтра. Он захочет, чтобы я принадлежала ему, а я не смогу себя защитить. Я люблю только одного мужчину, это Тошан, мой муж, отец наших детей. Я не хочу ему изменять, понимаете?

— Родольф не тронет вас, если вы будете мягкой и приветливой, — заверила ее Анни. — Это единственный способ его усмирить и не подвергать себя опасности.

В глубине души Эрмин пришлось признать, что маленькая женщина в черном права. Возможно, она была не так уж глупа.

— В таком случае мне остается лишь репетировать роль Маргариты, — холодно согласилась Эрмин. — Но дайте мне нормальную одежду и обувь.

В ту же секунду на подоконник запрыгнул большой белый ангорский кот. Легкий ветерок приподнимал его длинную шерсть. Он с мяуканьем устремил свой золотистый взгляд к Эрмин. Затем величественно спрыгнул на паркет и принялся тереться о ее голые ноги. Она наклонилась, чтобы погладить его. Животное, казалось, принесло с собой прохладу листвы и аромат роз.

— Счастливчик, — пробормотала она. — Ты свободен в своих передвижениях.

Анни и кот последовали за ней, когда она спустилась в розовую комнату.

— Я заберу у вас поднос, мадам. И сейчас же принесу ваш чемодан и платья, которые купил мой кузен.

Эрмин кивнула с хмурым видом. Она решила, что пушистый красавец составит ей компанию.

— Это наш кот, — сообщила Анни. — Его зовут Фауст.

— Фауст, — машинально повторила Эрмин.

«Разумеется, меня это не удивляет», — подумала она.

Глава 18

Священные узы

Мэн, понедельник, 23 июня 1947 года

Эрмин не стала петь для Родольфа Вонлантена и его кузины. В черном смокинге, с белым шарфом вокруг шеи, он сидел в ложе и напрасно ждал ее появления на сцене. Анни заняла место в зале. Эрмин приготовила правдоподобное объяснение, уверенная, что он явится с упреками в розовую комнату, но Родольф ничем не проявил себя.

— Почему Эрмин отказалась петь? — спросил он у Анни, возбужденной новой ролью посредницы.

— Она приболела, Родольф, и я уверена, что это не игра. Разве можно больше часа ходить босыми ногами по кафелю! Молодая дама охрипла и кашляет.

— Как это прискорбно! — воскликнул он. — Такая великая певица, как она, должна быть более осторожной. Анни, займись ее лечением. Дай ей липового отвара с медом. У меня есть таблетки от боли в горле, они безобидные, уверяю тебя. Моя прекрасная Эрмин! Как будет ужасно, если она потеряет свой хрустальный голос! И в этом есть моя вина, я плохо обращался с ней утром, ей пришлось кричать, споря со мной. Мне не следовало так себя вести, я причинил ей беспокойство, а ведь я хочу для нее только счастья.

В это второе утро своей жизни в «золотом» плену Эрмин лежала в постели и гладила большого белого кота, в котором нашла очень симпатичного собеседника.

— Я не знаю, что мне делать, Фауст. Да, щурься в свое удовольствие, тебя ничего не тревожит. Ты можешь ходить, где хочешь, спать рядом со мной, как этой ночью, или гулять по парку. Там, должно быть, светит солнце и небо наверняка ясное. В июне природа так красива… Ты напоминаешь мне одну девочку, которую я очень люблю, — мою младшую сестренку Киону. У тебя такие же янтарные глаза, как у нее.