Сиротка. Расплата за прошлое

— А я? Ведь я собираюсь работать. Кстати, об этом я тоже хотел с тобой поговорить. Мне потребуется небольшой капитал, чтобы купить самолет, какую-нибудь модель средних размеров. Я планирую развозить туристов, приезжающих в наши места летом. А может, даже и зимой, если надлежащим образом оборудую свой самолет.

Тошан робко улыбался, похожий на мальчишку, мечтающего об игрушке. Растроганная, несмотря на свой гнев, Эрмин протянула ему руку.

— Поговорим об этом, когда я вернусь. Что касается Констана, я согласна, бери его с собой. Мадлен сумеет его утешить, если он будет по мне скучать. И ты тоже, я в этом уверена. В Квебеке я буду более свободна, что поможет мне заняться делами мамы. Она попросила меня продать квартиру на улице Сент-Анн. Я думаю, за нее дадут неплохую сумму, но как скоро это произойдет, я не знаю.

Она оставалась грустной. Тошан обнял ее и покрыл поцелуями ее лоб и щеки.

— Обещаю тебе стать лучшим на свете мужем, как только ты вернешься в наш дом, — нежно сказал он ей на ухо. — Я повешу тебе на веранде гамак, где ты будешь читать свои любимые современные романы.

— Надеюсь, что ты сдержишь слово и больше не будешь изводить меня своими гнусными подозрениями.

— Там мне будет проще это сделать. Круг из белых камней, выложенный Талой-волчицей вокруг нашего дома, исчез под травой и песком, но я уверен, что он все еще нас защищает. Магический круг из наших древних легенд…

Эрмин успокоилась и прижалась щекой к плечу любимого мужчины. «В сущности, я чувствую себя виноватой перед ним, поэтому так громко кричу, возмущаюсь и протестую, но я всегда, всегда буду прощать ему все», — подумала она.

Молчаливые, они обнявшись прислушивались к пению воды и биению своих сердец.

В нескольких сотнях метров от них Мартен Клутье шагал по улице Сен-Жорж. Он издали поздоровался с Андреа Маруа, в девичестве мадемуазель Дамасс, учительницей детей семьи Шарденов — Дельбо.

Держа в руке кожаную сумку с наиболее ценными документами, историк смотрел на опустевшие дома. Напрасно он напрягал свое воображение, пытаясь представить себе, каким был поселок тридцать лет назад. «Днем, — говорил он себе, — мужчины работали на фабрике, а женщины, должно быть, занимались домашней работой: стиркой, шитьем, огородом. Или шли в магазин. Нет, рабочие заступали на смену рано утром, около семи часов, а после обеда наверняка собирались небольшими группами, чтобы пропустить по стаканчику».

Он уже сфотографировал монастырскую школу, отложив ее посещение на завтра. Не торопясь он направился к бывшему магазину, зданию внушительных размеров. Но справа от себя, посреди пустыря, поросшего пожелтевшей травой и колючим кустарником, он внезапно увидел девочку, которая сидела, уткнувшись лицом в скрещенные руки.

«Боже правый! — удивился он. — Похоже, малышка рыдает горючими слезами».

Добросердечный Мартен Клутье направился к ребенку. Он уже узнал эти золотисто-рыжие волосы, заплетенные в две тяжелые косы.

— Что вас так огорчило, барышня? — спросил он своим глубоким голосом.

Киона тут же вскинула голову и бросила на него раздраженный взгляд. Этот мужчина помешал ей, и она не могла скрыть разочарования.

— Месье, вам следовало пройти мимо, — сказала она вежливым тоном.

— Но я хотел вас утешить!

— Я совершенно не расстроена, месье. Просто я делала нечто очень сложное, что требует сосредоточенности.

— Сосредоточенности? — повторил он, пораженный речевыми оборотами Кионы и ее спокойной уверенностью.

Он сказал себе, что ей, должно быть, не меньше четырнадцати лет. Она продолжила:

— Знаете, что стояло здесь раньше? Церковь Валь-Жальбера, красивая деревянная церковь, которая была снесена, точнее, демонтирована, поскольку материалы пошли на строительство других зданий, возможно, другой церкви. А Эрмин пела на этом месте, возле алтаря.

Испытывающий все большее удивление, Мартен Клутье не знал, что ответить. Он посмотрел налево, затем направо, но не увидел никаких опознавательных знаков.

— Вы тоже проводите исследования, юная леди? — в итоге спросил он. — Я вижу рядом с вами тетрадь.

— Да, месье, я записываю туда обнаруженные детали.

— Очень хорошо!

И тогда Киона улыбнулась ему одной из своих лучезарных, чудесных улыбок, невыразимая красота которых навсегда оставалась в памяти людей. Этот господин внушительного телосложения, стоявший перед ней, вызывал у нее симпатию.

— Вы очень добры, — сказала она ему. — Как только у меня появится информация, я обязательно вам помогу. Я с раннего возраста привыкла помогать людям.

Она тут же упрекнула себя за слабость. Дочь Талы-волчицы никогда не жаловалась и не старалась вызвать интерес у взрослых.

— Благодарю вас, мадемуазель, — почтительно ответил он, необычайно взволнованный сверхъестественной грацией этой странной девочки. — Не часто мне доводилось получать в подарок такую восхитительную улыбку. И заранее благодарю вас за вашу помощь.

— О! Не стоит. А сейчас — не могли бы вы продолжить свою прогулку, месье Мартен?

— Мартен? Мадам Эрмин назвала вам мое имя!