Система

Последней их гастролью на сегодня стал проезд в электричке из Таллицы до Тюмени. До Таллицы они добрались на такси, а там сели в электричку из Екатеринбурга, заполненную барыгами возвращавшимися с рынка. Идея такого путешествия пришла в голову Алёнке, которая часто ездила этой электричкой из дома. Прокуренные тамбуры и проходы вагонов были завалены клетчатыми баулами с барахлом. На деревянных лавках плотными рядами сидели ядреные красномордые бабы, одетые в валенки, цветастые пуховики и пуховые шали; мужики в тулупах, с поднятыми огромными воротниками, пропитках и дублёнках. В вагонах было холодно, изо рта у всех валил пар, и сильно пахло спиртным.

За два часа пути они посетили все восемь вагонов, нигде не задерживаясь подолгу. Роль молодой мамаши давала Алёнке очевидное преимущество. Ей уступали место, перед ней раздвигали тяжёлые баулы, чтобы она могла пройти.

Люди с невеликой охотой, скорее для галочки, раздвигающиеся на лавках, чтобы освободить место матери с ребёнком, не замечали, как цепкий взгляд мечется от сумки к барсетке, от расстёгнутого тулупа до оттопыренного кармана.

Взгляд ястреба, высматривающего жертву.

После того, как обстановка была оценена, оставалось только обработать потенциального клиента. Никто не замечал, как одна рука мамаши высвободившись из под свёртка, залазит в сумку поблизости и тщательно копается в содержимом. Она выбирает на ощупь понравившуюся вещь, вытягивает её из сумки и кладёт за отворот пальто. Посидев несколько минут на одном месте, мамаша спохватывалась, как будто что-то забыла, или проехала станцию и направлялась к тамбуру. В тамбуре ждал Кир, который перегружал в свой пакет добычу.

***

В гостиницу возвратились уже поздно вечером.

– Открой шампанское! – глаза Алёнки возбужденно горят. Она нисколько не устала в отличие от Кира. Она на верху блаженства. Она достигла…

Кир задумчиво ковыряет фольгу на бутылке.

Она обнимает его сзади и шепчет на ухо:

– Я знаю, что ты переживал! Я тебя люблю!

Мурашки снова бегут по его телу, от макушки до самых пяток. Он борется с искушением велящим обнять её сейчас, забыть про всё. Оставить всё как есть и будь что будет. Но другая, более холодная и разумная его часть напоминает, что решение уже принято, и настала пора действовать.

– Сигареты забыл купить, – он хлопает себя по карманам. – Смотаюсь в магазин по быстрому, а ты пока на стол приготовь, хорошо?

– Ты не долго? – В глазах Алёнки растерянность.

– Нет, тут магазин в трёх шагах, ты же знаешь.

– Возвращайся быстрей, – в её взгляде он вдруг замечает страх. Страх возможной потери чего-то очень дорогого. Этот страх, наверное, отражение его взгляда, который он торопится спрятать.

– Я мигом! – он целует её в щёку, накидывает аляску и выбегает из номера.

В фойе на первом этаже гостиницы он ныряет под козырек прикреплённой к стене телефонной будки.

Палец быстро стучит по железным кнопкам автомата.

– Алло, Макс, это я, узнал?

Размытый до неузнаваемости голос на другом конце трубки язвит что то вроде: «Какие люди, чем обязаны…», но Кир обрывает этот монолог.

– Макс, мне некогда. Дело есть. Слушай сюда…

***

Стол получился праздничным. Кир наблюдает за Алёнкой, которая мечется от салями, до нарезанного ломтиками сыра, мыча от удовольствия, жуёт оливки, и время от времени глотает из стакана шампанское. Её рот набит так, что щёки немного раздулись, как у ребёнка, дорвавшегося до запретных вкусняшек.

Временами она поднимает глаза на Кира и смущённо улыбается, прикрыв набитый до отказа рот рукой.

– Что ты на меня так смотришь? – спрашивает она, когда первый приступ голода побеждён.

– Как?

– Как тогда, когда мы встретились в первый раз. – Она вспоминает эту встречу, как будто она была много лет назад, хотя прошло всего лишь несколько дней.

– Я просто влюбляюсь в тебя всё сильнее с каждым днём… – голос Кира предательски дрожит и это снова пробуждает у Алёнки подозрение.

– Такое ощущение, что это наш последний вечер. – Она мгновенно становится серьёзной и её отсутствующий взгляд направлен куда-то поверх бутылки с шампанским.

– С чего ты это взяла, Котёнок, – Кир садится на корточки рядом с ней и обнимает за талию, уткнувшись подбородком в мягкую грудь.

– Какое-то предчувствие появилось.

– Плюнь ты на эти предчувствия. Мы будем вместе всегда, что бы не случилось. Если даже… – Кир осёкся, понимая что начал говорить лишнее, но видит, что уже поздно и, глубоко вдохнув, продолжает – …что-то нас разлучит, я всё равно найду тебя, и мы будем вместе.

– Правда? Не врёшь? – в её словах слышится отчаянье, и она заглядывает ему в глаза, словно ребёнок пытающийся определить, сколько процентов правды в словах родителя.

– Я тебе никогда не врал! – После этих слов он чувствует, как внутри него что-то оборвалось и с грохотом полетело вниз. Чтобы скрыть это чувство, он глубже утыкается носом в ложбинку между её маленьких грудей.

Всю ночь он не отпускает её от себя, сжимает её нежное хрупкое тело со всей силы, до стона, пытаясь впитать в себя всю её такую близкую и такую непостижимую и недосягаемую.