Сюжет Бабеля

Несмотря на неразборчивость, подпись загадки не представляет — это Писаренко, секретарь Драмсекции.

Надпись сделана синими чернилами, а вот слово «Овчинников» вписано красным карандашом.

Наверное, он автором и был. Тем более, рецензия хранилась в папке отзывов на пьесы «на букву “О”». Кто он такой — неведомо{473}, никаких других его следов в архиве не осталось. Да к тому же, и Бабель пишет: «пьеса <...> написана авторами»... Значит, авторов было больше одного.

Пьеса, как можно понять из рецензии, безнадежная. Но Бабель находит повод ее и похвалить, и даже указывает, что можно было бы исправить... Что это — лицемерие? Не без того, конечно... Но тут и жанр обязывает — пьеса прислана на консультацию. А значит, одной критикой не обойдешься, нужно и совет какой-нибудь дать.

III

Вл. Павлов «В налете».

Это могло быть - то<,> что описано у Вл. Павлова<,> - могло и не быть, но читать интересно и подано горячо. Вкус не совсем первосортный, французских слов в лексиконе бродяги и громилы многовато (к тому же - древний прием) - но концы ловко сведены с концами, стремительность и целесообразность действия таковы, что читаешь, не отрываясь<,> - и для актеров неограниченная возможность разыграться на материале, в котором политическая злободневность выражена с несколько излишним эстрадным блеском, но все же с блеском.

Мне кажется, что способности Вл. Павлова в этом направлении - достойны того<,> чтобы их развивать на основе строгого, хорошего вкуса.

ИБабель

23.8.38.{474}

Рецензия написана от руки зелеными чернилами. «Вл. Павлов» — так подписывал свои сочинения Павлов Владимир Константинович, весьма плодовитый автор, с начала 30-х оставивший прозу и переключившийся на изготовление скетчей для клубной и эстрадной сцены. Так что Бабель, видимо, не ошибся — до театра Вл. Павлов еще не дорос.

IV

Георгий Павлов «Черная ненависть».

Творческие побуждения, толкнувшие т. Г. Павлова на сочинение пьесы «Черная ненависть»<,> - не таковы, чтобы ждать от них ценных произведений. Здесь нет страстного волнения ума и души, требующего выражения в образах; нет и способности внести новые, волнующие, искренние положения в необъятную тему классовой борьбы.

Пьеса обязана своим появлением на свет томику американских новелл и нескольким романам из американской жизни. Очень не хочется впадать в сварливо газетный тон - но никак нельзя подавить в себе чувство законного недоумения: зачем эта пьеса из жизни штата Техас, о котором автор не знает ровно ничего<,> и почему не написать о хорошо известном - потому что не может же этого быть, чтобы на свете не было вещей, хорошо известных т. Павлову?..

Можно ли назвать драматургию вещи порочной? Нет, она грамотна, стандартна, безрадостна. Наряду с отрицательными персонажами (богатыми фермерами), закрашенными безнадежно однообразной краской<,> - автором делаются попытки [усложнить,] очеловечить реплики Эллы Дунглесс, дочери капиталиста полюбившей прохвоста шоффера , усложнить поведение Ральфа Дунглесса, мерзавца более изощренного, чем его прямолинейный отец<,> - и<,> наконец, усложнить характеристик[а]у подлейшего красавца мужчины - шоффера Монка... Оттенки характеров намечены также у сезонников, работающих на ферме Дунглесса... Усилия похвальные и несовершенные[:], возбудив у читателя мгновенный интерес - они быстро уступают место равнодушию.

Театры, жаждущее искренних и вдохновенных спектаклей<,> - вряд-ли возьмут пьесу Г. Павлова, - но может быт<ь> обилие благих намерений, в ней заключенных<,> - окажется нужным учебным материалом для клубной и колхозной сцены, для драмкружков, которые должны начинать с несложных и легко расписанных [сцен] вещей? Я сомневаюсь в этом, но не решаюсь об этом судить до конца.

И. Бобель

27.8.38.{475}

Рецензия написана Бабелем от руки зелеными чернилами. Над рецензией кто-то поработал (уж не Писаренко ли?): вычеркнул первый абзац и сократил остальные. В результате все свелось к одной невыразительной машинописной страничке.

Перед нами снова пьеса о проклятом Западе, написанная с чужих слов.

Возможно, что автором был Павлов Георгий Юрьевич (1885-1958), настоящая фамилия — Павиланис. С псевдонимным однофамильцем его объединяет плодовитость — в Драмсекцию он прислал еще шесть пьес, не менее, чем по 3 акта каждая («Шагин-Гирей», «Цена победы», «Безумство храбрых» (драматическая поэма), «Одна ночь», «Лира и меч (Шандор Петефи)», «Ступени»...). А отличает то, что Павлов Г. был откровенный графоман. Оттого, наверное, при всем изобилии благих намерений, ни одна его пьеса не увидала ни печати, ни сцены.

V