Сизые зрачки зла

– Все продумал еще папаша Бунича, – подтвердил исправник, – он очень хотел женить своего сына на вашей матушке, но ваш дед решил иначе. Потом в Солите и Хвастовичах хозяева долго не жили, а управляющие были людьми приезжими и ничего о старой шахте не знали. Ну, а чтобы обезопасить себя, преступники почти сорок лет запугивали местный народ болотами. Когда-то нескольких мужиков утопили, а потом уже только слухи поддерживали. Я сам верил в эти россказни, и, признаюсь, обалдел, когда увидел, как смело Бунич скачет прямо на болота.

– Вы следили за ним?

– Накануне я решил еще раз проверить его солеварню, дождался вечера и приехал. Как я и рассчитывал, работники его разошлись по домам. На воротах висел замок, ну да мне не впервой. Я коня бросил, и стал с замком возиться, а тут как будто что-то меня толкнуло, ведь я своего Терека не привязал. Вдруг конь испугается чего, да убежит? Смотрю, мой Терек из корыта возле колодца воду пьет. Меня аж испарина пробила: вода ведь соленая, заморю коня. Кинулся я к нему, хочу оттащить, а он к воде тянется – жарко. Тут я эту воду зачерпнул и попробовал, а она вкусная и совсем не соленая. Самая обычная колодезная вода! Честно сказать, я сразу-то и не сообразил. Стал вспоминать, может быть, у Бунича колодец с рассолом внутри есть. Но, насколько я помнил, там никаких колодцев не было. Кинулся я замок вскрывать. Зашел внутрь, а там все как обычно: печи еще теплые, да готовая соль у стены в сусеки ссыпана.

– Тогда вы и поняли?

Щеглов в раздражении хлопнул себя по колену.

– Не успел! Услышал с болота топот лошадиных копыт, выглянул в окошко – смотрю, Бунич мчится, а у меня дверь открыта, и конь во дворе остался. Вот думаю, сейчас скандал будет, но тот по-другому решил, даже с седла слезать не стал, развернулся и кинулся обратно. Я пока до коня добежал, Бунич уже далеко оторвался. Остальное вы знаете.

Горчаков молчал, в его голове не укладывалось, что Вера почти полгода ежедневно принимала в собственном доме убийцу. Его передернуло от отвращения, но он все же спросил:

– Получается, что мы с женой с самого начала были обречены?

– Бунич еще в столице из первых рук узнал о том, что графиня Румянцева подарила Солиту внучке. Сначала это его не очень волновало, но Вера объявила, что едет сюда заниматься хозяйством, ну а такого он допустить уже не мог. Результат вы знаете – Бунич отдал приказ, и Поляков попытался взорвать экипаж графини.

– Значит, это все-таки были они!..

– Да, но только когда покушение не удалось, Бунич решил сменить план и надумал жениться на Вере Александровне, а для этого ее надо было очень сильно напугать. Вот он и устроил майское нападение, нанял прохвостов в Смоленске. Я, к сожалению, слишком долго за возчика Алана цеплялся, связь его с графом Печерским устанавливал, никто ведь мне даже не заикнулся, что Бунич тоже был в столице во время первого покушения на вашу будущую жену.

Платон задумался, что-то не сходилось в их предположениях, и он поделился своими сомнениями:

– Петр Петрович, но мы с вами вместе установили, что нападавших было трое. Потом вы видели в уезде простреленный сапог, принадлежавший этому Алану!

Капитан кивнул, соглашаясь, он и сам все время думал об этой нестыковке.

– Все так, только, похоже, торговец этот сам с местными налетчиками договорился или следил за ними. Бунич ничего об этом не знает, он лично никого не нанимал, просто попросил своих постоянных покупателей в Смоленске сначала устроить Вере Александровне блокаду, а как она обратно поедет – послать за ней грабителей. Об убийстве речь не шла, а попугать несговорчивых продавцов для этих торгашей – дело обычное. Но Бунич плохо рассчитал, его интрига привела к тому, что вы спасли графиню, а потом быстро на ней женились, вот и пришлось ему избавляться от вас обоих.

– Я еще на свадьбе понял, что он положил глаз на мою сестру Веронику, но я и предположить не мог, что он надеялся получить вместе с ней Хвастовичи, да еще и Солиту, – признался Платон.

– Я думаю, что Бунич уже не остановился бы, и убивал бы, пока не получил любое из двух имений, а может, и оба. Он и сегодняшний взрыв запланировал лишь для княгини Веры, вас он собирался убрать потом и, как всегда, свалить все на болота. Этот прохвост так гордится собой, что сам все выкладывает, как на духу, а преступлениями своими просто хвастается, – подвел итог исправник и поднялся. – Мне все кажется, что будь я повнимательней, мог бы давно заметить в нем червоточину.

Платон напомнил:

– Слишком уж явно все улики на этого Алана указывали, я тоже на него думал.

– Ну, а я этот урок теперь навсегда запомню, никогда такого больше со мной не случится, чтобы я вот так в одну версию уверовал. Ну и слово даю, что я не отступлюсь и рано или поздно докопаюсь, что этого Алана с графом Печерским связывало.

– Можете рассчитывать и на меня, – пообещал Платон. – Да только как мы это сделаем, если торговца и след простыл, а Печерский все равно рано или поздно в столицу вернется?

Щеглов засмущался, но признался:

– Это ведь в нашем уезде – мое последнее дело, в столицу меня переводят.