Скала Прощания. Том 2

Скоди триумфально сияла, потом положила розовую пухлую руку поверх его рук, крепко сжимавших рукоять Шипа, другую обвила вокруг его шеи и прижала Саймона к огромной груди и животу. Жар от костра размягчил его, как воск, огромное тело Скоди душило, точно в лихорадочном сне. Саймон был на голову ее выше, но не мог сопротивляться, словно превратился в младенца. Что она за ведьма такая?

Раскачиваясь из стороны в сторону, но не выпуская его, Скоди принялась выкрикивать слова на риммерспаке, и в пламени костра снова начали появляться черты жуткого лица. Сквозь слезы, выступившие на глазах из-за жара огня, Саймон увидел шевелившийся черный рот, который открывался и закрывался, точно у акулы, и его окутало ощущение жуткого холодного присутствия – оно изучало их, принюхивалось с терпением хищника.

Неожиданно раздался громоподобный голос, и на сей раз Саймон различил слова в переплетении звуков, незнакомые и чужие, от которых у него заболели зубы.

Скоди вскрикнула от возбуждения.

– Это один из высших слуг лорда Красные глаза, как я и надеялась! Смотрите, господин, смотрите! Подарок, который вы хотели получить! – Она заставила Саймона поднять меч и взволнованно уставилась на тень, двигавшуюся в пламени, когда та снова заговорила. – Он меня не понимает, – прошептала Скоди, прижимаясь губами к шее Саймона с уверенностью давнишней любовницы. – Он не может найти правильную дорогу. Я этого боялась. Моих заклинаний недостаточно. Скоди придется сделать кое-что, чего она не хотела. – Она отвернулась от костра. – Врен! Нам нужна кровь! Возьми чашу и принеси мне кровь высокого.

Саймон попытался кричать и не смог. От жара внутри круга тонкие волосы Скоди окутывали ее лицо, точно клочья бледного дыма. Глаза стали холодными и какими-то нечеловеческими, точно осколки кувшина. – Кровь, Врен!

Мальчик стоял над Слудигом, держа в одной руке глиняную миску и приставив к шее риммера нож, казавшийся огромным в его маленьких пальцах. Не обращая внимания на Бинабика, который извивался на земле рядом с ним, Врен повернулся к Скоди.

– Все правильно, большого, – крикнула Скоди. – Я хочу оставить себе маленького! Поторопись, Врен, тупой придурок, мне нужна кровь для костра. Немедленно! Иначе посланник уйдет!

Врен поднял нож.

– И неси ее осторожно! – снова закричала Скоди. – Ты не должен пролить ни капли внутри круга. Ты же знаешь, что малыши вылезают наружу, когда звучат заклинания, и какие они голодные.

Мальчик хирка неожиданно резко развернулся и медленно направился в сторону Скоди и Саймона, а его лицо исказилось от ярости и страха.

– Нет! – взвизгнул он, и на мгновение у Саймона появилась надежда, что мальчишка собрался напасть на Скоди. – Нет! – снова завопил Врен, размахивая ножом и не обращая внимания на слезы, которые текли по его щекам. – Зачем они тебе? Зачем тебе он

? – Врен замахнулся ножом на Саймона. – Он слишком старый, Скоди! Он плохой! Не такой, как я!

– Ты что такое творишь, Врен? – Скоди испуганно прищурилась, когда Врен прыгнул вперед, в сторону круга, и нож в его руке, от которого отражался алый свет костра, взлетел вверх.

Саймон почувствовал обжигающую боль в мышцах, когда попытался увернуться от ножа Врена, но его держала на месте каменная рука. Пот заливал глаза.

– Он не может тебе нравиться, – визжал Врен.

С хриплым криком Саймон сумел сдвинуться в сторону настолько, что нож, направленный в ребра, не достиг цели, но оставил на спине след холодной серебристой боли. Нечто в пламени костра взревело, точно разъяренный бык, а потом Саймона окутал мрак, погасивший звезды.

Эолейр оставил ее на мгновение одну, а сам вернулся через огромную дверь назад, чтобы взять еще одну лампу.

Пока Мегвин, охваченная ликованием, ждала возвращения графа Над-Муллаха, она разглядывала каменные строения в пещере внизу и чувствовала, что с ее плеч свалился огромный груз. Вот он, город ситхи, древних союзников эрнистирийцев. Она его нашла! В какой-то момент Мегвин начала думать, что Эолейр и все остальные правы и она сошла с ума, и вот теперь она смотрит на творение могущественных ситхи.

Все началось с беспокойных снов, которые и без того были темными и хаотичными, наполненными страдающими лицами тех, кого Мегвин любила. Потом среди них стали появляться другие образы. Она видела прекрасный город, украшенный знаменами, город цветов и завораживающей музыки, прятавшийся от войны и кровопролития. Впрочем, эти картины, всегда появлявшиеся в последние, ускользавшие мгновения сна и так отличавшиеся от кошмаров, все равно ее не успокаивали. Как раз наоборот, они были такими яркими и красочными, полными диковинных чудес, что Мегвин начала опасаться за состояние своего разума. А вскоре во время своих блужданий по тоннелям Грианспога она начала слышать шепоты в глубинах земли, поющие голоса, не похожие ни на что из пережитого ею прежде.