Скалолаз. В осаде

Надо отвлечься, решил он. Например, подумать о том, как обезопасить себя от Тревиса. У него что-то дурное на уме, слепой увидит. Скорее всего, намеревается перестрелять всех, как только найдет деньги. Дурак. Не понимает, что ему не выбраться в одиночку. Наверняка администрация «Эр Трак» уже предпринимает какие-то меры по розыску самолета, как и Министерство Финансов, а значит, максимум к утру в предполагаемый район катастрофы будут стянуты силы полиции и, как минимум, УНБ. Соответственно, вертолеты, машины, поисковые группы в горах. Господи, сколько народу, сколько народу. Все дороги перекроют, на тропах, вероятнее всего, расставят посты, лишив их возможности сделать даже шаг без того, чтобы не быть обнаруженными. Хотя… ночью полиции не удастся найти обломки «боинга», да и невдомек этим ребятам, что чемоданы пока валяются в снегу. Федералы решат, что мы движемся на запад, стараясь побыстрее покинуть место катастрофы. По логике это вполне оправданно. Основные силы полиции попытаются контролировать одновременно три направления — Монтроз, Дуранго и Кортез. Плюс к этому им придется перекрыть дороги на Крид — а их только основных четыре, да побочных до черта — а также проводить поисковые мероприятия, по крайней мере, на участке в сотню квадратных километров. Уйма народу. Значит, пока они поймут, что похитители до сих пор в горах, пройдет часов пять-шесть, да собрать всех поисковиков — еще часа полтора-два. Оцепить участок… м-м-м… ну, скажем, в двадцать километров — полтора-два часа. Далее кольцо начнет сжиматься — часа три. Итого: часов двенадцать у них в запасе. Максимум к четырем вечера они должны убраться отсюда. И только по воздуху. Придется захватить вертолет. Разумеется, полицейский патруль будет и на станции, и это риск, и риск большой, но иного пути все равно нет.

Ну, ладно. Однако приятно осознавать, что в твоих силах заварить такую кашу. И такое количество людей стягивают тоже из-за тебя — даже деньги для них встанут на один уровень с его именем — и газеты выйдут завтра с огромными красно-кричащими заголовками: «Бывший разведчик ЦРУ похищает сто миллионов долларов!» А газетки будут, будут. Репортеры — народ пронырливый. И «Эр Трак» раскопают, и какую-нибудь из старых фотографий подберут, благо, их в избытке в любом архиве. Далеко даже ходить не придется. Библиотека Конгресса США с ее многолетними подшивками газет — ярчайший тому пример.

Он потянулся — оставив пистолет, но не сводя глаз с темного пятна — фигуры Такера — зевнул и натянул одеяло повыше, до подбородка.

Собственно, пока серьезного повода для волнений и не было. Небольшое отступление от плана, не более. Если только не помешает дурак Тревис — это можно пресечь — или Уокер. М-да, Уокер. Вот небольшая проблема. Как заусенец на пальце. Пустяк, а больно. А то, что Уокер жив, Квейлан знал наверняка.

— Такер, — позвал он тихо, с удовлетворением отмстив, что и сап Кеннета, и бормотание Телмара моментально смолкли. — Такер! — он знал, что спасатель слышит его. — Как ты думаешь, Такер, кому принадлежали вторые следы и где сейчас Уокер, а?

Хел не ответил, хотя и знал ответ, по крайней мере, на первый вопрос.

Квейлан молча улыбнулся каким-то своим мыслям, закрыл глаза и уже через мгновение спал. Беззвучно и настороженно, готовый в любую секунду вскочить и стрелять, стрелять…

Как, впрочем, и всегда…

…Райт не представлял, как эти парни будут высаживаться, ночью, когда земля являет собой лишь некое размытое пятно. Да к тому же еще и не просто земля, а горы.

Никто не посмел бы обвинить его в трусости, однако при одной только мысли о подобном спуске он чувствовал дрожь и холодок в животе.

Тем не менее, ни один из поисковиков не проявлял и тени волнения. Кто-то из них даже дремал. Хейз изучал карту, Маклейн сидел просто так, разглядывая в иллюминатор черноту за стеклом.

Весь полет занял почти четыре часа. Они садились на дозаправку на специальном маленьком аэродроме, расположенном в десяти километрах к юго-востоку от Ганнисона. Райт немного размял кости. Полеты, вроде этого, его здорово утомляли, чего нельзя было сказать об остальных. Из всей поисковой группы ни один так и не вышел покурить и потоптать бутсами бетон посадочной площадки.

Пилот, невозмутимый молодой парень, не разговаривал, штурвал держал чуть расслабленно и — на вкус Райта — чересчур увлекался слишком резкими снижениями и подъемами. Только иногда он открывал рот и произносил что-нибудь малоприятное, типа: «Ну-ка, держитесь, сейчас маленько потрясет». Довольно скоро негр понял: «маленько потрясет» в понятии пилота — это когда лязгают зубы, глаза вылезают из орбит, голова болтается с частотой жала пневматического молотка, ты белеешь, вцепляешься в кресло и благодаришь всех святых, что не успел сегодня поужинать. «Наверное “сильно трясет” — это когда отваливаются уши и нос», — подумал Райт.