Скалолаз

Рано утром из надежного укрытия Сергей наблюдал, как в расщелину на веревке спустили опытную Алину. Не Хорста, а именно Алину, чтобы она убедилась, что Лемке действительно ушел из лагеря и провалился в пропасть. Он смотрел театральную постановку, руководил которой командир группы. Им бы больше подошла декорация гор, подумал Курочкин, макет расщелины в масштабе, на дне которой нашел вечный покой Дитер Лемке.

Ларс Шеель сам прикрепил карабин с шарнирным затвором к кольцу на поясе Алины. Он травил шнур через другой карабин, закрепленный в ушке ледового крюка на краю скалы.

Алина удерживала себя в горизонтальном положении с помощью шнура, выдерживала рельеф стены ногами.

– Еще пара метров! – крикнула она. – Я вижу рюкзак. Черт, он зацепился лямкой за выступ. Все, я на месте.

Шеель бросил травить веревку и легко удерживал Алину, используя силу трения шнура в карабине.

Алина вынула из нагрудного кармана-«кенгуру» комбинезона фонарь и включила его.

Сноп яркого света брызнул на рюкзак Лемке, на шилообразный выступ, за который он зацепился. Вид этого шипа, походившего на зуб гигантской акулы, отчего-то вызвал легкую тошноту, и Алина, запаниковав, непроизвольно сглотнула.

Она смотрела на рюкзак Лемке и видела его самого. Ларс мог сказать ей правду. Она сама могла предложить ему избавиться от Лемке, превратившегося в чемодан без ручки. Гораздо труднее было оставить его в живых. И Шеель пошел по легкому пути. Ей не пришлось включать воображение, чтобы представить командира, спускающего в расщелину своего помощника, – просто на свое место она поставила Кепке, остальное она видела.

Алина посветила вниз. Мощности фонаря хватило на то, чтобы тридцатью метрами ниже увидеть воронку в глубоком снегу, оставшуюся после падения тела Лемке.

– Алина, что там? – услышала она голос Шееля. Усмехнулась над его обеспокоенными нотами, которые холостыми выстрелами прозвучали и здесь, в расщелине, и наверху. Он играл в открытую. И своей открытостью внушал страх каждому. Каждый, даже Алина, вскрыл внутренние резервы, чтобы подпитать иммунную систему.

– Что там? – повторил Шеель вопрос, рискованно подойдя к самой кромке расщелины.

– Здесь все паршиво, – ответила Алина. – Рюкзак зацепился за шип и остался на нем.

«Зацепился здорово, одной лямкой, и не оставил на ней ни следа. Ни один ковбой не бросит так ловко лассо».

– А Дитер?

– Он выскользнул из лямок и – бум! – Алина еле слышно рассмеялась. – Лемке на дне. Я вижу воронку. Жаль, у меня нет фотоаппарата, я бы щелкнула на память его нору. Если он не разбился сразу насмерть, то замерз. Эй, Ларс, ты знаешь, что для англичан означает холод?

– Не знаю, скажи.

– Холод означает только одно: пора сжигать католиков.

Шеель басовито рассмеялся.

– Что делать с рюкзаком, Ларс?

– Не слышу.

– Я спрашиваю, что делать с рюкзаком? Может, вынуть оружие?

– Сбрось вниз. Без оружия он не попадет в Вальхаллу. Дитеру достался самый большой надгробный камень, который только можно себе представить. – С этими словами Шеель посмотрел на вершину горы…

Алина вынула нож и ударила рукояткой в каменный шип. Он обломился. Вещи Лемке полетели вниз.

Наверху Алину команда встречала гробовым молчанием.

Одиннадцать дня. Глубина расщелины порядка семидесяти метров, веревки, конечно, не хватит. Но двадцать метров – это ерунда. Больше всего Сергея беспокоили громадные козырьки снега над пропастью. Упадет такая шапка вниз – и все: интернациональная могила.

Выбравшись по веревке наверх, Курочкин открыл верхний клапан рюкзака и развязал тесемки.

– Очередной «гибрид» «калашникова». – Он отложил в сторону автомат и вытащил полотняный пакет. – О! Галеты! А тут что? Сало!.. Шоколад!

Сергей сунул в рот две галеты и хрустнул плиткой шоколада. Громко чавкая, освободил рюкзак от содержимого.

Там нашлись шерстяной свитер, теплые носки и перчатки, банки с консервами, пластиковая бутылка со спиртом, медикаменты… Только не было обуви и теплой куртки. А в своих «босоножках» он долго не протянет. Курочкин и так удивлялся, почему до сих пор не простыл.

Сплюнув через плечо, Сергей оглядел грязно-белый уступчивый склон. Со стороны плато на него ступили несколько крохотных фигурок. Альпинист определил, что часам к шести вечера группа «бритоголовых», которых он встретил у ледопада, будет здесь.

Более неприятного и тошнотворного занятия Курочкин даже не мог себе представить. Провалившись в снег на дне ущелья по пояс, он расчистил вокруг себя пространство и немедленно наткнулся на спальный мешок с покойником.

– Я раздеваю труп! – Сергей, сморщившись, старался не смотреть в лицо покойника. – Я раздеваю труп, чтобы потом надеть его шмотки на себя… Блин! Я снимаю штаны с покойника!

Сергей дернулся, почувствовав во рту привкус горечи.

Ему буквально пришлось ломать руки и ноги в суставах заледеневшего мертвеца, чтобы освободить того от одежды. Покидав в сумку вещи покойника, он запорошил его снегом:

– Мне пора. Не скучай тут. Скоро я подкину тебе товарища. Или подругу. Алина тебе подойдет?

Наверх!