Скальпель Оккама (сборник)

— Ладно. Не буду тянуть резину. Мне звякнул этот… тип… Хоть я не совсем поняла, чего он хотел, но…

Она бросает на меня взгляд из-под ресниц.

— Усёк, — говорю я. — Ты решила, это «жирный карась»…

Она кивает.

— И ты намылилась меня отшить, не брать в долю! — злобно кричу я. — Танди, ты скупердяйка! Когда я нашел старого Бушмайера мертвым, разве я не взял тебя с собой и мы не обобрали его нору? Разве я не дал тебе право первого выбора? За исключением теплососов и проводки, разумеется…

— Знаю, милый, — шепчет она со стыдом, — но… ш-ш-ш-ш… он выходит.

Она смотрит из окна. Я тоже.

Потом мы глядим друг на друга. Этот тип, вылезающий из странного жучишки, так же странен, как и его машина. Может, он и легкая добыча, а может, совсем наоборот. Но в чем я глубоко уверен, так это в том, что он и не человек вовсе. Вот уж нет! Не человек он — с этими огромными белыми глазами, с этим пучком извивающихся оранжевых змеевидных отростков вместо волос.

— Танди! — ору я. — Да он же не человек!

— Знаю, — шепчет она.

— А ты понимаешь, что это значит? Он — чужак! Он с другой планеты, а может быть, и с другой звездной системы. Танди, важнее этого с нами еще ничего не случалось! — Мысли неслись с бешеной скоростью.

— Вот что, ты его пусти, а я тем временем воспользуюсь запасной шахтой, она разморожена, надеюсь? Отлично! — У запасной двери я останавливаюсь и с нежностью смотрю на Танди. — Танди, милашка, — говорю, — а ты еще думала, это просто «карась». Теперь-то ты поняла, как я тебе необходим?

И исчезаю, предоставив ей переваривать эту мысль, пока она будет принимать посетителя.

Я не торопился и тщательно осмотрел жучишку чужака. Кто бы он ни был — человек или чудовище, но на то, что Танди сумеет его занять, можно было положиться. Поэтому я был очень внимателен, в результате чего обогатился солидным запасом того, что, по всей видимости, было батарейками. Я, конечно, досконально не сумел в них разобраться, но энергия в них была — это точно, а если уж она есть, то теплосос найдет способ ее высосать. Батарейки я позаботился сложить в собственного жучишку перед тем, как вернуться к Танди. Не занимать же ее внимание такими мелочами.

Она сидела в своем полукресле, а чужака нигде не было видно. Я поднимаю брови. Она кивает в ответ.

— Ладно, — говорю я, — в конце концов он твой «карась», и не мое дело путаться под ногами.

Танди выглядит отдохнувшей, спокойной, счастливой.

— Как там с жучишкой? — спрашивает она.

— Ну, там всего хватает, — говорю я. — Металла — уйма! И еда! Пропасть еды, Танди! Разумеется, придется быть осторожным, пока не выяснится, годится ли она для наших желудков, но пахнет шикарно. И…

— А теплососы? — требовательно спрашивает она.

— Странно, — отвечаю я, — но они, видно, не пользуются теплососами.

Танди нахмурилась.

— Нет, честно, девочка. Можешь сама посмотреть — все, что было, сложено у твоих дверей.

— Разумеется, кроме того, что ты упрятал в своего жучишку?

— Танди!

Она злится еще некоторое время, потом улыбается, так что напоминает солнце, проглядывающее сквозь облака, как это можно видеть на старых видеозаписях.

— Неважно, Говард, — говорит она нежно. — На нас хватит. Давай-ка еще по капельке, а?

— А как же! — Я подхожу и беру протянутый мне стакан. — Да здравствует любовь! Да здравствует преступление! Кстати, ты успела покалякать с ним хоть немного?

— А как ты думал! — говорит она резковато. — Бу-бу-бу-бу… Он еще хуже наших чинуш.

Тут я встаю и вразвалочку пересекаю комнату, направляясь к выключателю.

— Что-нибудь интересненькое он сказал?

— Да, пожалуй, нет. Перво-наперво — по-английски он говорит вроде бы спотыкаясь. Утверждал, что выучил его по нашим старым радиопередачам. Можешь себе представить, они будто бы вечно будут крутиться там… в космосе.

Я выключаю свет.

— Так лучше?

Она сонно кивает, поднимается, чтобы наполнить стакан, и пересаживается в Кресло Утех.

— И он дико интересовался теплососами, — говорит она, зевая.

Я запускаю пленку в маг (Чайковского — Танди обожает скрипку).

— Они ему понравились?

— Частично. Он считал их в высшей степени остроумным изобретением. И очень опасным, по его выражению.

— Да ну его ко всем чертям вместе с проклятыми чинушами! — бормочу я и подсаживаюсь к ней. «Клик-клик»— это наши индивидуальные защиты становятся на боевой взвод. Теперь первое враждебное движение — и будут включены силовые поля (это я так предполагаю, что они силовые). — Чинуши вечно вякают про теплососы… Я тебе не говорил — они уже приспособились подключаться к каналу искателя направления?!

— Господи, Говард! Это уж чересчур!

Она встает, наливает еще мартини и садится. На этот раз на большую низкую софу. И хихикает.

— В чем дело, милочка? — спрашиваю я, вставая и снова подсаживаясь к ней.

— Ох, и смешной же он был!.. Бу-бу-бу-ру-ру-ру-му-му-му… И все про теплососы, они, мол, погубят наш мир…

— Опять же как чинуши…

Снова «клик-клик», поскольку я обнимаю ее за плечи.