Скальпель Оккама (сборник)

Волшебный сенсотрон! Это сложное устройство, без которого немыслим никакой хороший купол раскосмичивания, позволяло мне до мельчайших подробностей воскрешать в моих ощущениях Хулию, ее кожу, запах волос, даже цвет белья, и чувствовать ее всю живую и настоящую. Не случайно сенсотрон одержал победу над моралистами в кампании, развязанной ими после его изобретения. Теперь сенсотрон по праву занял свое место на всех межпланетных станциях, и даже женщины-космонавты охотно им пользовались.

В тот день нам еще предстояло поработать. Как обычно, сели в вездеходы и поехали к ближайшей горной гряде, где проводили геологоразведку. Мы всегда брали в помощь себе двух венериан, только, конечно, ехали они не внутри вездеходов в наших тесных кабинах, а снаружи, присосавшись щупальцами к крыше. Сквозь стекло иллюминатора я хорошо видел щупальца Ракка.

— Карлос, следуй за мной, и хватит глупостей, — услышал я в наушниках голос Роберто.

Он знал: врезаюсь в самую чащу непроходимых колючих кустарников и стукаюсь о валуны я нарочно. Но что я ни делал, Ракк по-прежнему крепко держался за иллюминатор, и когда я посмотрел на него пристально, он оторвал одно щупальце от стекла и помахал мне.

Закончив работу, мы вернулись на нашу небольшую базу возле густого леса смертельно опасных для нас сульфолярий, среди которых беззаботно резвились наши венериане. Выйдя из вездехода, я увидел, как Ракк потрусил в лес к своим сородичам.

— Есть и золото, — сказал Роберто, выгружая мешочки с пробами минералов, потом посмотрел на лес, где скрылся Ракк. — Карлос, все было бы прекрасно, если бы ты перестал их ненавидеть. Они добрые, поверь мне! А ведь сегодня ты опять пытался разделаться с ним.

— Просто развлекался. Люблю смотреть, как он спрыгивает с крыши, когда я врезаюсь в колючки, а потом снова на ходу цепляется за кабину присосками.

— Еще с большим удовольствием ты увидел бы, как его раздирают в клочья шипы или острые края кварцевых глыб и он остается лежать на земле.

— Но ведь такого ни разу не случилось!

— Да, только не потому, что ты этого не хотел. Хоть венериане и безобидны, но очень ловки и умеют защищаться.

«В один прекрасный день не сумеют», — подумал я и включил связь с Землей.

Хорошенькая новость, нечего сказать: отложен на неопределенное время прилет нашей смены. Значит, запчасти мы тоже получим не скоро!

— Я же тебе говорил!

— А при чем тут я?

— Да из-за твоей венерофобии мы израсходовали почти всю энергию. Скоро даже наши вездеходы станут. С этой минуты сенсотрон для нас больше не существует!

— Только не это, Роберто!

— Я тебя предупреждал!

— Отними что угодно, только не сенсотрон, не… Хулию.

— Эту Хулию искусственно воссоздает в твоих ощущениях машина. Настоящая, живая Хулия на Земле, и ты ее еще не скоро увидишь.

— Ты ведь знаешь, мне ничего не надо, кроме Хулии. Не отнимай у меня сенсотрон.

— Это неизбежно. И виноват ты сам со своей ненавистью к венерианам.

— Сказано тебе, это не ненависть, это…

— Нет, ненависть.

— У меня нет оснований их ненавидеть.

— Нет, говоришь? Ладно, я объясню, откуда у тебя неприязнь к этим существам, хотя они совсем безобидны и бескорыстно нас любят. Тебя бесит их доброта — рядом с ней заметней переполнившая тебя злоба. А как ты ведешь себя по отношению в венерианам? Пусть они не похожи на нас, пускай кажутся тебе безобразными. Разве это дает тебе право их ненавидеть? Да ведь предел мечтаний венерианина — погладить тебя, больше ему ничего от тебя не надо. Думаешь, если ты человек, значит, само собою, лучше любого другого существа? Пойми ты: эти безмозглые, на твой взгляд, создания всегда и во всем готовы помочь нам. Вспомни, мы рабы этой планеты, а они здесь в своей стихии, они свободны. Именно это тебя бесит. Ты завидуешь даже тому, как свободно они разгуливают по лесу сульфолярий, а ты только с риском для жизни можешь войти туда. Короче, ты ненавидишь венериан за то, что они добрые, а ты — нет. И только поэтому ты всегда издевался над ними, поэтому растрачивал, злоупотребляя моим терпением, наш бесценный запас энергии. Учти, сенсотрона больше не будет, не будет Хулии. Остаток энергозапаса нужен нам обоим, а ты ведешь себя так, будто это твоя личная собственность.

— А нас и будет теперь на одного меньше, — сказал я, нажав на спуск моего солнечного пистолета.

Разряд парализовал нервные импульсы Роберто. Он рухнул на пол и через мгновение был уже мертв. Я остался на Венере один.

И вдруг я увидел: из дверного проема, припав к полу, на меня пристально смотрел Ракк. Я испугался: что, если этой твари взбредет в голову напасть на меня сейчас, пока не перезарядился мой пистолет? Но Ракк даже не шелохнулся. Отсчитывая секунды, я стал ждать, когда пистолет мой снова станет боеспособным, не спуская при этом глаз с могучих щупалец, способных без устали сутки подряд таскать с места на место полтонны венерианских кварцевых глыб.

— Как дела, Ракк? — спросил я, чтобы выиграть время.

— Хорошо, — ответил Ракк, и в голосе его, как всегда, звучали мои собственные металлические нотки.

— Что поделываешь?

— Думаю.

Ответ его мне совсем не понравился.