Скальпель Оккама (сборник)

Отдельные, наиболее ловкие водители постарались мгновенно развернуться, чтобы любой ценой попасть в район парка, откуда, по неподтвержденным сведениям, еще можно было выбраться на окраину города. Не исключено, что эти сведения были точными, но когда тысячи машин устремились к последнему «острову спасения», там тоже возникла пробка. Все произошло столь быстро, что никто не успел подать сигнал тревоги. С шоссе в город вливались новые машины, лишь усиливая растерянность и хаос. Машины сталкивались, сплющивались в лепешку, и тогда многие водители сочли за лучшее бросить их и дальше идти пешком. Те, кто с нечеловеческим упорством пытался проехать вперед, продвигались за час на два-три метра. В конце концов, словно вода в замерзшем озере, которая постепенно превращается в массивные глыбы льда, бесчисленные машины застыли на всех улицах города.

Немедленно был созван муниципальный совет, но лишь нескольким асессорам удалось прибыть на заседание, ибо по многим улицам невозможно было не только проехать, но даже пройти. Глава муниципалитета своей властью приказал ввести в действие все имеющиеся в городе подъемные краны. Он позвонил в соседние города, срочно прося о помощи.

Но и это не дало никакого эффекта.

Довольно скоро выяснилось, что в других городах наблюдается точно такая же картина. Произошла национальная катастрофа, и всех кранов страны не хватило бы, чтобы убрать тысячи и тысячи каркасов мертвых машин.

Возникает вопрос: как же человечество сумело уцелеть и дожить до наших дней? Мы располагаем лишь разрозненными документами, которые не позволяют в полной мере ответить на этот нелегкий вопрос. Одно несомненно: города были покинуты, и человечество пережило длительный период инволюции[36] и эволюции.

Биологические законы учат, что люди рано или поздно приспосабливаются к изменившимся условиям жизни.

Значительно труднее установить, когда именно возник и утвердился культ автомобиля, который в короткое время распространился по всему миру. Мне представляется весьма правдоподобной следующая гипотеза. Вероятно, в жаркий летний полдень один из моторов погребенных под землей машин разогрелся и застучал. Этот непонятный гул показался землянам грозным предостережением небес.

Но это одна из гипотез, и все они будут подробно проанализированы мною. Пока же мы можем лишь утверждать, что в древние времена автомобиль, прежде чем стать предметом культа, был для человека полезным рабочим инструментом.

Дорогой профессор!

Великолепно. Я прочел первую главу не отрываясь. Встречаются, конечно, слишком резкие фразы, но я не сомневаюсь, что Вы кое-что смягчите, дабы не задевать чувства верующих. Мы живем в обществе, где Автомобилеизм пустил глубокие корни. А вы сами знаете, как легко заслужить обвинение в неуважении к религии.

С наилучшими пожеланиямиДзандено, издатель

Дорогой Дзандено!

Мне непонятны Ваши опасения. Бесспорно, выдвинутая мною гипотеза отрицает священное происхождение Автомобиля. Но ведь подлинный исследователь не может не делать различия между наукой и верой. Я глубоко уважаю Автомобилеизм и не собираюсь вступать в полемику с церковными властями. Обещаю Вам даже, что смягчу слишком резкие выражения. Но я — профессор Истории Автомобиля, и мой труд не должен искажать историческую правду. Вы сами, дорогой Дзандено, впоследствии убедитесь, что не было никаких оснований для беспокойства. В начале бензинября я Вам пришлю всю рукопись. Таким образом, книга может выйти уже к празднику Дифференциала.

Ну как, Вы довольны?

С неизменным уважением Гавель

Главе издательства

Глубокоуважаемому синьору Дзандено!

Доводим до Вашего сведения, что книга «История и культ Автомобиля», опубликованная Вашим издательством, подрывает основы Автомобилеизма. Поэтому мы приняли решение подать на Вас в суд за клевету, в соответствии со статьей восьмой автокодекса.

С надлежащим почтениемАссоциация по защите Переднего Бампера.

Кодзи Танака

^{(Япония)}

Девочка, которая пришла в мою деревню

1

Во дворе залаял Кэн.

— Кто-то чужой! Сходи-ка взгляни! — крикнула из кухни мать.

Я засунул в рот остатки батата, нехотя встал и вышел на улицу. Кэн — злобная лайка Акита — бесновался на привязи. В нынешние времена в каждом доме по две, а то и по три собаки — так спокойней.

У самых ворот, сжавшись от страха, стояла девчонка. Я сразу же понял, откуда она. Лет двенадцать-тринадцать — столько же, сколько и мне. Тощая, в чем душа держится, а лицо чудное, точно опухшее. Видно, от голода. Свитер замызганный, юбка вся в дырах — настоящая оборванка. К груди прижимает завернутый в фуросики[37] сверток.

Меня даже зло разобрало: опять! Ну, задам я ей трепку!

— Чего надо? — Я притворился, будто не знаю, в чем дело.