Скандал у алтаря

– Вообще-то наручники не в моем стиле, – заметил он. – Но, может, в вашем?

Какой у него стиль?

Стоило этому вопросу возникнуть в мозгу, как перед глазами Мари замелькали разнообразные и далеко не приличные картины. Ее обдало жаркой волной.

Зачем она об этом подумала?

Ощущая, как щеки пылают от стыда, она отвела глаза в сторону, чтобы не смотреть на его руки с длинными красивыми пальцами. Интерес к ним иначе, как нездоровым, назвать было нельзя. Мари потирала запястья, старательно отгоняя упрямо возникающие в голове и не имеющие права на существование образы. Ни в одной из воображаемых сцен она не пыталась высвободиться из плена этих рук.

– У вас отвратительное воображение, – заявила она.

– Кто бы говорил, Мари…

– Вы грубиян.

– Похоже, вы получаете удовольствие, – усмехнулся Себ. – Вы оказались правы, однако люди могут сказать, что удача просто повернулась к вам лицом. Вы могли бы выкинуть ваш фокус, а затем выяснить, что на самом деле я добрый и душевный человек. Вообще-то я глубоко польщен тем, что произвел на вас такое впечатление шесть лет назад.

Мари рассмеялась – намеренно грубо и презрительно – и… опустилась на колени.

– Я помню вас так же, как посетитель ресторана – то блюдо, которым отравился. – Ее локоны упали на плечи и запрыгали, что заставило Себа зачарованно уставиться на них, пока Мари искала что-то под диваном. – Где мои туфли? – поинтересовалась она. – Я хочу домой.

– И все?

Она отчаянно пыталась скрыть накативший на нее страх, от которого ее пробрала дрожь.

– Вы не посмеете меня остановить. – Она прикусила полную нижнюю губу и взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, ненавидя свой неуверенный голос.

– Вы задолжали мне по крайней мере объяснение, или я не прав?

– Я вам ничего не должна! – огрызнулась Мари.

– Вы всерьез считаете, что можете выкинуть такой фокус и спокойно уйти? – спросил Себ, поворачиваясь к окну, о которое беспомощно билась бабочка. Он открыл его, подтолкнул бабочку к свободе, после чего снова повернулся к Мари, которая следила за каждым его движением. – Вас кто-нибудь надоумил?

Девушка заморгала. В том, как двигался этот мужчина, было что-то гипнотическое.

– Я не понимаю, о чем вы. А нет, понимаю! Вы один из тех, кому враги мерещатся за каждым углом. – Она одарила его снисходительной улыбкой. – Кажется, это называется паранойя.

– Вы надеетесь, что я поверю, будто через шесть лет – шесть! – вы решили отплатить мне только потому, что я испортил ваш грязный уик-энд с женатым любовником? – Себ поморщился, вспомнив Адриана, который ныне был уже бывшим мужем Элис. – Скажите, время и опыт улучшили ваш вкус?

Из груди Мари вырвался смешок. Опыт… Может, когда-нибудь ей встретится мужчина, который захочет двигаться вперед ее шажками, но в настоящий момент шансы на это были такие же, как выигрыш в лотерею.

– Вы будете виноваты, если я никогда… – Мари в ужасе осеклась, поняв, как близка она к тому, чтобы разболтать свой секрет. Она закрыла глаза. Может, наилучшим мщением стала бы отправка ему счетов за посещение психотерапевта?

«Это ненормально, – мрачно размышляла она. – Единственный мужчина, с которым я когда-либо представляла себя в постели, это он».

Себ изогнул черную бровь.

– Никогда?..

Мари откинула волосы назад. Комок встал у нее в горле.

– Вы все начали. Вы повели себя, как судья, решив, что вправе унизить меня перед…

– Перед горсткой людей, которые вас не знали, а не перед несколькими сотнями тех, кто знает меня. Если для вас это «око за око», я считаю это явным перебором. Может, вам не понравились мои слова, но это правда.

– Правда в вашем понимании! – сверкая глазами, возразила она.

– Чтобы доказать, что я был не прав, вы избрали странный способ: с ангельским личиком солгали в церкви в присутствии множества людей, – парировал Себ. Его взгляд опустился на ее плоский живот. – Вы в самом деле беременны? – осведомился он.

– Как вы смеете?! – возмутилась Мари.

– Смею? – эхом отозвался Себ, недоверчиво хохотнув. – Вы объявили, что я отец вашего будущего ребенка, так что я смею. Вы отдаете себе отчет в том, что ДНК-тест не подтвердит мое отцовство? Если же вы продолжите настаивать на своем, я обращусь к адвокатам – лучшим в своем деле, – которые завалят вас исками и добьются судебного запрета на освещение этого процесса в таблоидах. И учтите – на шантаж я реагирую плохо.

– А я плохо реагирую на угрозы, – отрезала Мари. – И я не беременна. А если бы была, – добавила она, – вы были бы последним человеком на свете, которого я хотела бы видеть отцом своего ребенка!

Себ словно не заметил этого оскорбления.

– Ребенка нет?

Значит, одной проблемой меньше.

– Я не хочу детей.

Он пожал своими внушительными плечами.

– Отсутствие материнских чувств?

Мари ничего не знала о материнских чувствах, но она точно знала, что в мире хватает детей, которым требуется дом. А таких людей, как их с Марком приемные родители, готовых этот дом предложить, немного. Она уже давно решила, что, если она когда-нибудь сможет предоставить ребенку дом, это будет брошенный малыш.