Скандал в личной жизни

– Извини, я не хотела. – И все-таки радость переполняла ее, приятно покалывая кожу. Умом она понимала, что не должна быть такой счастливой. Это не имело смысла. Ничего не может возникнуть между ней и Джо. Он всегда будет на четыре года моложе. В следующем году он пойдет только в девятый класс, в то время как она станет студенткой университета. И все-таки Меган улыбнулась.

Джо снова рассмеялся и задержал ее, когда закончилась песня. Они стояли и ждали, пока ансамбль начнет новую.

– В тебе что-то есть, ты знаешь это, Меган Сандерс? Они танцевали без перерыва в течение трех песен, и руки Джо, обнимавшие Меган, заставили ее поверить, что то, что он сказал, – правда.

Глава 7

Летом, после окончания средней школы, Клементина вдруг поняла, что она не такая как все. Для нее время шло с другой скоростью.

То, что Меган и Алекс считали двумя месяцами, в ее представлении тянулось как два года. Реальная жизнь бесследно проскальзывала мимо, не затрагивая ее. Ни теплые летние ночи, ни маслянистый вкус попкорна, ни сентиментальные кинофильмы, ничто не возбуждало чувств и желаний Клементины. Мысленно она жила в другом измерении, в желанном будущем, среди прославленных «звезд» и влюбленных в них миллионеров. Она посвящала будущему каждый миг, каждую секунду и будь у нее возможность, не задумываясь, принесла бы в жертву ему настоящее.

Впервые Клементина осознала, как она несчастна. Ей было совершенно безразлично, поступит ли она в университет, кто выиграл «Мировую серию», что она будет делать в воскресенье вечером. Значение имело лишь то, что будет с ней через год-два. Она становилась старше. Возраст и уходящее время заставили задуматься о вещах, которые раньше и не приходили в голову. Слишком часто она копалась в себе, а ведь ей вовсе не хотелось этого.

Повсюду Клементина рассылала свои фотографии и краткое описание работ. Она уже не была настолько гордой, чтобы общаться лишь с крутыми агентствами, сейчас ей просто хотелось, чтобы кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь заинтересовался ею. В Сан-Франциско она стала «старой» новостью. «Сакс» провели очередной конкурс юных фотомоделей, и новая победительница получила львиную долю контрактов. Клементина, по-прежнему, могла участвовать в демонстрациях мод в крупных магазинах, но у кого нет такой возможности? Она больше не ощущала себя «особенной».

Дни казались бесконечными. Хотя никто ничего не говорил, Клементина знала, что и родные и подруги начинают сомневаться в ее успехе. Она все поставила на карту, заявив, что добьется своего и станет звездой. И проиграла. Никому она не нужна.

В конце концов, пришел ответ и от Эйлин Форд с вежливым, но категоричным отказом. Три дня Клементина провалялась в кровати, потом просмотрела список агентств отфутболивавших ее с неизменным отказом, и снова улеглась в кровать. И все же в глубине ее души еще теплилась искорка надежды.

Коннору не везло, как и ей.

– Тут уж они действительно идеальная парочка, – часто думала Клементина, – не умеют ни поддержать, ни ободрить друг друга. В один прекрасный день Клементина впервые призналась себе, что так она никогда не добьется желаемого. Эта мысль преследовала ее несколько дней, от нее бросало в дрожь. Как жить, если она не станет фотомоделью? У Клементины нет ни ума Алекс, ни сердечности и обаяния Меган. У нее ничего нет, кроме внешности.

Ее почта по-прежнему приходила в дом матери, и Клементина ежедневно отправлялась туда, чтобы проверить ящик. Она не знала, почему продолжает это делать, почему, подобно мазохистке, вновь и вновь открывает письма, в которых нет ничего, кроме отказа. Как-то августовским днем, в куче писем на столе, ей попался конверт из агентства Уолтера Ваджеда в Филадельфии. Ни на что, не надеясь, Клементина вскрыла конверт. Слова были уже привычными и не могли причинить острую боль.

«Дорогая мисс Монтгомери: С сожалением сообщаем…»

Клементина сунула письмо в установку для уничтожения мусора, даже не удосужившись дочитать до конца. Звук был ужасным, будто наждачной бумагой проводили по стеклу. Он заглушил телефонный звонок. Телефон звонил пятый раз, когда Клементина выключила установку и взяла трубку.

– Это Артур Деннисон из «Смайлз Интернешенел», – произнес мужской голос, – я говорю с Клементиной Монтгомери?

Сначала Клементина подумала, что это шутка, но затем ноги ее подкосились, и она вцепилась в трубку, так что побелели пальцы. Слава богу, Анжелы не было дома, она побежала по магазинам. Она не спустила бы глаз с Клементины, что происходило всегда, если дочери кто-нибудь звонил, как будто понятие «частная жизнь» не имело к ней никакого отношения.

Клементина переминалась с ноги на ногу, не решаясь заговорить и нарушить очарование момента, когда вновь проснулись ее мечты, когда появился свет надежды. Она знала, что ждут ее ответа, но продолжала нервно наматывать шнур от телефона сначала на палец, потом на книгу с кулинарными рецептами. Ей почему-то сразу захотелось в туалет.

– Да, я – Клементина Монтгомери, – с трудом выдохнула она.