Скандалы не дремлют (ЛП)

— Поцелуй меня, — потребовал он хриплым голосом.

Она подняла голову. Их взгляды встретились. Ее грудь тяжело и быстро поднималась с каждым вдохом, пока она извивалась на нем. С криком девушка поднялась ближе, и ее губы обрушились на его рот.

Жадно поглощая Эверли, он поднял ее, пока не вышел из нее почти полностью. Затем Гейб изменил угол объятия, чтобы надавить на ее бедра, пронзая.

— Так чертовски хорошо.

Эверли стонала в его губы, и он скользнул языком в ее рот. Она сдалась, открывшись ему и позволяя ему двигаться в ней. Она схватила его за затылок, ее пальцы зарывались в его короткие волосы, молча умоляя дать больше.

С удовольствием.

Гейб начал толкаться жестче. Черт побери, мужчина не собирался затягивать, но, по крайней мере, он мог чувствовать, как она начала сильнее сжиматься вокруг него. Он улыбнулся в необузданном удовлетворении. Она тоже долго не протянет. Если он правильно подберет время, они могли бы прийти к умопомрачительному пику вместе.

С коротким стоном ее глаза закрылись.

— Нет. Когда я внутри тебя, ты моя, Эва. Ты смотришь на меня, пока я трахаю тебя, — он отказался позволить ей отдаляться — мысленно быть в другом месте с кем-то другим.

Ее глаза распахнулись, и их взгляды встретились. Красивые ореховые глаза. Иногда янтарные, иногда тепло-коричневые, иногда, как теперь, такие зеленые. Ее глаза были теплыми и щедрыми, почти ласкали его. Когда он смотрел в эти глаза, то не мог себе представить, что она была совсем не невинна.

— Я здесь. Я с тобой. Ты мне нужен.

Первобытное желание овладело им. Этот акт был не только ради удовольствия. Гейб намеревался использовать его, чтобы убедиться, что она привязалась к нему так же, как и он к ней. Они должны были разделить нечто большее, чем плоть и блаженство. Им нужна честность. И вонзаться в нее, пока он заглядывал в ее чертову душу, было самым честным, что он когда-либо делал.

И доверие. Они находились в опасной ситуации, ей нужно было верить, что он даст ей что-то большее, чем просто оргазм. Ей нужно было доверить ему свою жизнь, если они хотят выжить.

Он прижал Эверли к стене, вонзаясь еще глубже. Гейб толкался в нее, наклоняя, думая только о том, как сделать так, чтобы ее зрачки расширялись от удовольствия. Когда он снова полностью вошел и прижался к девушке, она приоткрыла губы в крике.

Он накрыл их своими, испивая звуки ее освобождения. Он хотел эти звуки для себя. Всегда. Он разорвет любого ублюдка, который попытается забрать ее от него.

Когда она разлетелась на мелкие кусочки и задрожала, ее гладкая плоть сокращалась вокруг него, мурашки пробежали по его спине. Экстаз вышел из-под контроля, захватывая его. Гейб чувствовал себя совершенно потерянным, как будто какая-то часть его сейчас и во веки веков будет частью этой женщины. С хриплым криком он кончил, освобождаясь в ее глубине. В этот момент он ненавидел презерватив, желая, чтобы между ними абсолютно ничего не было.

Как только удовольствие утихло, его мышцы превратились в кашу. Медленно он отошел и позволил девушке скользнуть вниз по стенке душа, пока ее ноги не коснулись пола. Но она выглядела такой же слабой, как он себя чувствовал. Все его тело пульсировало, пресыщенное — на данный момент, но он не мог заставить себя совсем отойти от нее. Гейб не мог остановить себя, не прикасаться к ней.

Он потянулся за мылом и повернул девушку лицом к стене. Она прислонилась к нему, в абсолютном доверии, зная, что он не позволит ей упасть.

— Ты тоже нужна мне, — прошептал он ей на ухо. Он провел по ней рукой, поклоняясь ей, как она того заслуживает. Первый раз, возможно, был грубым и быстрым, но у него была вся ночь с ней. Он не собирался тратить ее впустую.

Глава 10

Ты тоже мне нужна.

Эверли знала, что это были всего лишь слова, которые он произнес в приступе страсти, но ее женское естество откликнулось.

Когда они пробирались по туннелю во время побега из дома Мэда, Габриэль схватил ее за руку, ведя к безопасности. Они должны были пройти через сырые, темные туннели только с одним освещающим мрак фонариком. Эверли ни разу не забеспокоилась, что он оставит ее позади.

В пентхаусе Коннора она забралась в душ, стараясь держать себя в руках, — стараясь не жаждать так сильно его близости и защиты, — но ее трясло. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она все еще могла чувствовать пламя, танцующее по всей комнате, угрожающее их уничтожить. Осознание того, что они чуть не умерли, потрясло ее. Затем Габриэль пришел к ней, прикоснулся, стер все своей яростной страстью. Он доказал, почему она нуждалась в нем.

После их поспешного соития, он омыл ее с головы до ног, с нежной заботой скользя руками по ее коже. Адреналин, наконец, схлынул. И Габриэль держал ее, пока она плакала. Он ничего не говорил, просто позволял своим прикосновениям эхом вторить его словам.

В тот момент казалось, что он и в самом деле в ней нуждается.

Теперь она расслабилась в его руках, пресыщенная и убаюканная, пока он нес ее к кровати. Гейб положил ее на мягкое постельное белье.