Сказание о Доме Вольфингов

«О, родичи, пред вами два героя!Мертвы они, и больше не увидитНикто, как через пашню или к домуОни проходят. Мы привыкли к ветру,И к небесам, и к солнцу, и к их лицам.Где же теперь приют себе найдутДве пламенных души? Травой, цветамиПоросший холм им ныне домом станет!

А посему, о, родичи, кто ведалСердца князей сих славных – не молчите.Над душами, уставшими в бою,Над душами храбрейших пусть поётКукушкой слово памяти живое!»

Она замолчала, а люди зашевелились, поскольку стоявшие под знаменем Дейлингов увидели старого воина в полном военном облачении, сидевшего верхом на огромном вороном коне. Воин медленно сошёл с коня и приблизился к кольцу расступившихся готов. Все узнали Асмунда Старого, опытного в войне, того самого, который причитал над кольчугой Тиодольфа. Он сел на коня за день до битвы и поскакал к Средней Марке, но опоздал к самому сражению и только у брода нагнал обоз с вагенбургом.

Глава XXXI. Старый Асмунд говорит над телами князей. Над мёртвыми насыпают курган

Воин под пристальными взглядами всех собравшихся подошёл к тому месту, где положили тела князей, взглянул в лицо Оттера и произнёс:

«Я знал тебя давно, великий муж!

Ты был храбрейшим в сонме самых храбрых,Как младший брат мне. Сыновей моихВодил ты в битву и учил всему,Что следует знать воину. О, Оттер,Ты помнишь готов чёрные годины,Когда с тобою на руках я вбродПереходил поток калёных стрел,Окрашенный обильно готской кровью?

Потом мы ждали родичей, как ждутРассвета после долгой-долгой ночи.О, мой товарищ в битве, мой товарищПо пиру! Помнишь – радовались мы,Среди веселья горе вспоминая.Зачем ушёл ты и меня оставилСтареть у дряхлого щита? Ведь я бездетен,А у тебя под кровом Лаксингов сыныРодного брата и их дети,

Готовые прийти на зов твой. Готы!Душа, живущая в обмякшем этом телеВ величье ваше верила, и славаЕго – подарок вам бесценный. РодыВеликой Марки, сохраним в векахО подвигах его сказанья. БудутОни в венок бессмертный вплетеныЛегенд о всех героях славной Марки!»

Он замолчал, с грустью глядя в лицо Оттеру, ибо все слова, сказанные им, были правдой. Ведь и в самом деле Оттер, родившийся позже Асмунда, был его товарищем в годы войны и в мирное время. Они нога к ноге стояли в битве, в которой на глазах старого Асмунда пали его сыновья.

Но вот Асмунд медленно перевёл взгляд на Тиодольфа. Тело старика задрожало, он открыл было рот, чтобы вымолвить что-то, но не проронил ни единого слова. Он сел на край погребальных носилок, слёзы хлынули из его старых глаз, и он громко зарыдал. Те, кто видел его, удивлялись, потому что всем была известна стойкость его сердца. Он носил бо́льшую тяжесть, чем остальные старики, и не сгибался под ней. Наконец, он поднялся, выпрямился и, повернувшись лицом к народному собранию, голосом, более похожим на голос мужа в расцвете лет, чем на голос старика, запел: