Сказание о Доме Вольфингов

Когда Дорога Дикого Озера отходила мили на три от Холма народного собрания, деревья начинали редеть, и вскоре путник оказывался на поляне, перед деревянными хижинами. Народ, живший там, не был ни богатым, ни могучим, зато мужи этого народа были выше и крепче других, правда, насчитывалось их совсем немного. Они не выдавали своих дочерей за жителей долины и не брали в жёны их девушек, хотя и считались отчасти родственными народу Дола. Собственно, жители тех мест не могли себя снабдить всем нужным для жизни и зависели от жителей Дола, как слуги от своих хозяев. Среди высоких деревьев нельзя было выращивать хлеб, а из домашнего скота в этой деревне разводили лишь коз и ослов, да и тех было немного. Жившие здесь люди промышляли охотой и торговлей углем, и это удавалось им лучше всего на свете. Кроме того, все они были меткими лучниками. Жители Леса доставляли в Дол уголь, копчёную дичь и пушнину, а в обмен получали зерно, вино, оружие и одежду. Жители Дола продавали гостям всё необходимое задёшево, как продают своим, пусть и далёким родственникам товар, в котором нет недостатка. Жители Леса, все, без исключения, были верными товарищами и отличались недюжинной силой. Говорили они мало, но с теми, кто нуждался в них, отбрасывали свою обычную грубоватую угрюмость. Они были смуглы, но светловолосы, с красивым разрезом глаз, а щёки их никогда не бывали румяными. Женщин этого народа нельзя было назвать красавицами, ведь работали они не меньше мужчин, а может, даже и больше. Считалось, что люди эти лучше других умеют предрекать будущее. И в самом деле, многие из них знали заклинания и колдовские песни и помнили древние легенды, просьба пересказать которые могла сделать их говорливее обычного. В этой деревне хорошо знали и руны. Их искусно вырезали на деревянной посуде, на посохах, притолоках и стропилах, на кроватях, ножках и других подобных предметах. Долгой зимой, когда крыши домов и ветви деревьев заваливало снегом, когда в лесных чащах завывал ветер, от которого стучали сучья, гнувшиеся под тяжестью снежных шапок, когда все звери и люди прятались в своих убежищах, – долгие часы просиживали жители Лесной деревни у очага с ножом или стамеской в руке, зажав доску коленями и положив рядом точильный камень, слушая рассказы о былых временах, о тех днях, когда знамя их развевалось во всех концах мира. Этими вечерами на прочном дереве появлялись цветы, листья, орнамент и силуэты воинов, женщин и диких зверей.

Исконное название этого народа теперь забылось, и людей этих называли просто жителями Леса, а их поселение – Лесной деревней. Но так или иначе, кем бы они ни были и как бы много или мало ни было у них золота, друзья любили их, а враги боялись.

К северу от Лесной деревни, где местные жители рубили деревья, лес редел. Но Дорога Дикого Озера туда не вела, она сворачивала на запад и шла лесом мили четыре, всё время вниз, по нижним склонам первой цепи холмов. Затем деревья расступались, лес заканчивался, и дорога проходила по невысоким холмам, разделённым кривыми низинами. Деревья здесь встречались редко, по большей части торчал лишь терновник да кривые низкорослые дубы клонились к земле под западным ветром. Иногда попадался тис, а иногда склоны покрывал низенький самшит, и повсюду рос можжевельник. Здесь начинались земли пастушьего народа, дружественного жителям Дола и Леса. У них не было ни защищённого города, ни обычной деревеньки – люди жили там, где легко находили воду и укрытие. И всё же своя твердыня имелась и у них: посредине их земель, на вершине одного из холмов, у подножия которого петлял заросший ивняком ручей, находилось земляное укрепление. Стены его, высокие и гладкие, заходили одна за другую, поэтому пройти в него можно было только по коридору, образованному ими. Внутри имелся глубокий колодец, что облегчало защиту. В случае войны пастуший народ загонял туда свои стада, ведь захватить такое укрепление могло только очень большое войско. Называлось это место Зелёной Крепостью.