Сказание о Доме Вольфингов

«О, Волк народа, подожди, послушай!Когда иссякнут жизненные силыИ Вольфинги прославят твою смерть?В огне сжигают дерево с плодами,Которых ещё нет, и с цветом,Что мог родиться, но неужто тыОбречь меня способен на вдовство,На то, чтоб к погребальному кургануТебя я проводила толькоИз-за того, что ты в пылу сраженья

Неукротим, как вольный ветер в поле?Послушай меня, сделай, как прошу я:Кольчуги не снимай! Тогда вернёшьсяС войны на юге ты живым и вместеСо мной воссядешь в тени буков, чтобыМои глаза и губы целовать».

И она, лаская, поцеловала его и положила свою ладонь на его грудь. Он мягко принял её ласки и, весело рассмеявшись, сказал:

«О, дщерь богов, ты в нашем мире долгоЖивёшь и видела немало. ПомнишьЛюдей, что, горя не познав, горюютО том лишь, что ещё должно случиться?

Сейчас ты, словно дева, что впервыеВ объятиях мужчины, рог заслышав,Зовущий к бою, ластится и жмётся.Ты знаешь, как тяжёл топор, как сердцеПронзает меч. Ты о Судьбе мне пела —А ведь Судьба, о, дщерь богов, и рубит,И пробивает все кольчуги в мире.Да разве может молотом невольникСоздать в огне кольчугу, что отсрочитСудьбою предназначенное? Разве

Укроет сталь грудь воина лихого,Что побеждён врагом его народа?»

Теперь рассмеялась Солнце Леса. Смеялась она громко, но смех её был так мелодичен, что сливался с песней лесного дрозда, который только что проснулся и пел, сидя на ветви рябины. Женщина молвила:

«Я, дщерь богов, тебе, могучий воин,Не расскажу о том, откудаКольчугу эту привезли и кто тот мастер,Что выковал её, но, милый, верь мне —Надень её пред битвой и до самыхПоследних взмахов грозного оружьяЕё ты не снимай! И крепкой, прочнойОна тебе защитой станет – жизни

Ты не лишишься. Року неподвластна,Сама, как Рок, кольчуга защитит».

С этими словами Солнце Леса, сидя рядом с Тиодольфом на каменном престоле, наклонилась к земле, опустила руку в высокую, покрытую росой траву и достала оттуда переливающуюся тёмно-серым кольчугу. Затем она снова выпрямилась и положила кольчугу на колени Тиодольфа. Он взял её и долго вертел в руках, удивляясь тому, как она была сделана. Наконец, он произнёс:

«Какое зло несёт мне этот страж,Эта сокровищница боязливой жизни,Эти ворота в городской стене,Что вечно заперты перед врагом? Её ковалНе житель леса и не житель дола,А житель подземелья – старый гном.Боимся мы, народ земной, их гнева,Их радости и равно их печали».

Возлюбленная обняла Тиодольфа, приласкала, и голос её стал нежнее, чем голос любого из смертных: