Сказание о Доме Вольфингов

«О, где же твои раны, милый мой?Как отвернулись копья от груди,Когда война шумела, словно буря,Когда сильнейшие вступили в смертный бойС сильнейшими? Сегодня миновало…Но что расскажут завтра о тебе?Быть может, разнесётся слух, что умерМогучий Тиодольф, едва лишь битваУспела разгореться. Скажут люди:Неверными его удары были,И вот уж тело мёртвое лежитВ пыли дорожной. Жизнь, что вечно людямСветить должна, разбилась, прервалась».

Тиодольф ничего не ответил, а только улыбнулся, но не её словам, а приятному голосу и прикосновениям рук. Эта женщина испытывала такую сильную любовь, что сама печаль преображалась силой этой любви. Солнце Леса продолжила:

«Ты говоришь, бродяжка я. Послушай —Нет места божеству среди боговИ не найдётся на земле приюта,Коль радость умерла в груди. ГруститИ человек, но грусть его прервётсяСо смертью. А печаль богов бессмертна.Бродяжка я. Когда в твоих объятияхВпервые безмятежно я лежала,Во мне угасло божество, и славыЯ только для тебя желала в жизни.Передо мной до дня последней битвыК богам закрыты двери. Мою душуПленил могучий воин, и он броситЕё во тьму, сам погрузившись в бездну.Ты по пустой земле пройдёшь, где зёрна

Никто не сеет. За тобою следомПойду твоей невольницей к кургану,Где ты, такой любимый и желанный,Останешься навеки! Есть ли пользаПросить у горсти тлеющих костейЛюбви и помощи? У них нет чувств и мыслей —Вот, Тиодольф Могучий, чем ты станешь!Такой родной и близкий – кучкой праха!»

Он, нежно лаская её руки и плечи, с любовью ответил:

«Я Тиодольф Могучий, мудрый воин,Но я не вижу этой мрачной, тёмнойБезрадостной могилы, нет, мой взгляд,Пронзив века, любуется весельемПрекрасных юношей и дев из рода,

Что Домом Вольфингов зовётся. Каждый деньЯ вновь рождаюсь в песнях и преданьях,В самой их жизни – каждый новый день.Я с ними связан, я звено цепи,Скрепляющей прошедшее с грядущим,Но ветхости могильного кургана,Где нет ни сумерек, ни светлых дней,Мне видеть не дано, как ни стараюсь.Сей образ растворяется в другом:Я вижу пир, Рог Памяти над заломПодняли, чтобы выпить за героя,За Тиодольфа Старого – и с теми,Кто празднует в кругу своих родных,Могучих Вольфингов, я буду вечно жить.И с тем юнцом, что жаждет ярой битвы

И видит по ту сторону столаМечей калёных пламенную жатву —В его виденье будет Тиодольф,Что прежде появления на светТого юнца, за Вольфингов отдалСвою могучую, стремительную жизнь».

Когда он закончил, Солнце Леса рассмеялась. Голос её был нежным, но смех – горьким. Она сказала:

«Нет, воин, ты умрёшь и не увидишьНи зала бражного, ни Вольфингов детей,Что бегают в стенах родного дома,А я останусь жить, и мои мыслиВсе будут о тебе, я тщетно ждатьОсуждена ответа от того,Кто никогда на чувства не ответит».